Мы с мамой, сколько я себя помню, все время переезжали.
Городки, в которых мы останавливались на недолгое время, были
похожи один на другой, как близнецы. Только и отличий, что или
вокруг каких-то из них рос густой, тенистый лес, или, наоборот,
раскидывалась выжженная палящим солнцем степь. А так... асфальтовая
дорога, разрезающая весь городок на две половинки и убегающая
дальше в неизвестное. Маленькие, отличающиеся только цветом,
одноэтажные домишки с небольшим цветником около входных дверей.
Магазинчик, в котором продавалось все, от семян цветов и лопат - до
вечерних платьев и косметики. Небольшой бар, в котором по вечерам
собирались чуть ли не все обитатели городка, накачиваясь пивом или
сплетничая о соседях или редких приезжих, в который моя мама обычно
устраивалась работать официанткой.
Обычные лица, одни и те же разговоры, одни и те же
вопросы, на которые мама запрещала мне отвечать и сама виртуозно
избегала этих тем...Обычные люди, которых мы забывали, как только
очередное наше пристанище скрывалось за поворотом.
Став чуть старше, я пыталась задавать маме вопросы:
почему мы все время уезжаем, почему у меня складывается ощущение,
что мы прячемся. Но она всегда резко обрывала меня. И только когда
мне исполнилось семь и я должна была пойти в школу, в один из
летних вечеров, усадив меня на разваливающийся диван в нашей убогой
комнате, которую мы снимали в очередном захолустье, мама устало
потерла лицо руками и тихо, почти шепча, сказала:
- Кэти, нам нужно поговорить. Я не могу сейчас
рассказать тебе всего, но ты должна кое-что знать. Да, мы прячемся,
от самого страшного в нашей жизни человека, от твоего отца. Да, у
тебя есть отец..,- она задумалась и горько усмехнулась,- лучше бы
его не было, но, увы, изменить я уже ничего не могу. Кэти, детка,
ты никогда не должна никому говорить, что твой отец жив. Для всех
окружающих он умер, давно, до твоего рождения. Ясно?
Я кивнула, с трудом сдерживаясь от огромного
количества вопросов, которые рвались с моего языка.
- Котенок, осенью ты пойдешь в школу, здесь, в
соседнем городке, но к зиме мы уедем. Тебе придется
приспосабливаться в каждой новой школе, потому что мы так и будем
переезжать с места на место, пока остается опасность, что он найдет
нас.
Она прерывисто вздохнула, вытерла скатившуюся на
щеку слезу и, тряхнув головой, задорно улыбнулась:
- Но зато я могу тебе обещать - это не будет вечно.
Когда у меня кое- что получится, а я обязательно добьюсь этого, мы
осядем с тобой в небольшом, уютном городе, где нам обеим
понравится, и купим небольшой дом. Ты больше не будешь менять
школу, заведешь себе настоящих друзей, закончишь её и поступишь в
колледж. А я перестану скрывать свой диплом. Устроюсь на работу в
школу, буду учить детей истории, радоваться спокойной, тихой и
счастливой жизни и ждать тебя. Всегда.
Она обняла меня и, чуть покачиваясь, еще долго
рассказывала, каким она видит наш дом. Какие цветы мы посадим у
порога, какие истории она будет рассказывать на уроках своим
ученикам. Какая красивая, умная и свободная вырасту я, как смогу
добиться в жизни всего, чего захочу, и никто не посмеет отнять у
меня мои мечты.
Ни в тот вечер, ни позже, я не стала задавать маме
вопросы, которые терзали меня. Позже я очень пожалела об этом, но
тогда мне ужасно не хотелось расстраивать ее. Я и так знала, что
частенько, по ночам, когда мама думала, что я сплю, она горько
плакала у себя в комнате, уткнувшись в подушку.
Начальная школа была, наверно, самым счастливым
временем моего детства. Дети моментально заводят знакомства и
довольно отзывчивы и любопытны. Поэтому мне не приходилось
прикладывать много усилий, чтобы каждый раз, попадая в новое место,
обзаводиться друзьями. Наивные детские проблемы легко решались.
Мама, будучи по образованию историком и искренне любя литературу,
пристрастила меня к чтению, так что учеба давалась мне легко.
Читала я запоем и любила делиться с окружающими почерпнутыми из
книг знаниями и историями. Так что мой рот практически не
закрывался, а вокруг меня все время крутилась стайка моих
одноклассников.
