Последний урок.
Шёл обычный день. Я с другом шагал в школу, а навстречу дул тёплый ветер, будто сама природа не подозревала, что через пару часов наша жизнь перевернётся. Леха шёл рядом, перекидывая с руки на руку рюкзак, и внезапно спросил:
– Слушай, а ты матешу написал?
– Да какая матеша! – я закатил глаза. – Ты же знаешь, я вчера засел в доте. Титан сам себя не апнеть.
– Ой, всё ясно, рачила, – усмехнулся Леха, щурясь на солнце.
– Сам-то на 2к помойке играешь, – парировал я.
– Молчать, сучка! – он выпрямился, вскинув плечи, как павлин перед дракой.
Мы дружили с детства. Познакомились, как часто бывает, из-за глупости – не поделили палку в песочнице, подрались, а потом стали не разлей вода. Со стороны наша дружба казалась странной: Леха – высокий, подтянутый спортсмен с вечной улыбкой, а я – просто Влад.
– Ну, я так понимаю, нам сегодня пиздец, – вздохнул я, глядя на расписание в телефоне.
– Да ладно, у Вали спишем, – махнул рукой Леха.
– Она же в прошлый раз сказала: «Хер вам, а не домашка».
– Ох, Влад, Влад… – он обнял меня за плечи, изображая напускную серьёзность. – Ни одна девушка ещё не устояла перед моим обаянием.
– Ни одна? – я фыркнул. – А кто весь восьмой класс за Настей бегал, как хвостик? Даже сейчас вспоминаешь, а она уже уехала.
– Не-не-не, – замотал головой Леха, – ты не сравнивай. Настя – не девушка. Она богиня.
– Ага, ну да, – протянул я. – Совсем другое.
– Ой, ебальник завали, – он толкнул меня в бок, но в уголках губ дрогнула улыбка.
– Ладно, ладно, молчу, Ромео.
Разговорившись, мы дошли до школы, там уже строились ребята петь гимн, мы среди этих толп, нашли своих одноклассников и аккуратно встали в конце. Там были все наши Макс, Светочка, Никита и Валя.
– Зря прячетесь, я уже сказала Ирине Леонидовне что вы опоздали. – С надменностью в голосе сказала Валя.
– Ну Валь за что ты так? – Спросил Леха.
– Не нукай, не надо было в компьютеры свои всю ночь играть.
– Ну что ты такая злюка.
Злюка? Да она исчадие ада, эта Валя. Вечно подставляла нас, сдавала учителям за малейшие промахи. И зачем? Неужели она думала, что такое рвение к «справедливости» заслужит хоть каплю уважения? Вокруг неё всегда витала аура одиночества – ни друзей, ни союзников, лишь Настя, да и та уехала.
Но Леха… Леха умел находить к ней подход. То ли шуткой, то ли наигранным раскаянием – он будто знал тайный ритуал, чтобы усмирить этого стражника в юбке. Иногда я ловил себя на мысли: а что, если за её колючей скорлупой прячется что-то большее? Может, эти доносы – крик о помощи? Но тут же отмахивался: нет, просто мразь.
—О пацаны, здорова! – Макс выкрикнул из начала колонны, махая рукой. Никита, стоявший рядом, хмыкнул: – Опять Барнов с Мещняковым на линейку опоздали?
Привет ребят. Сказала Света.
Света… Она была одной из тех причин, по которым я вообще переступал порог школы. Красивая, добрая, умная, весёлая – она казалась воплощением всего, чего я не мог достичь. Её улыбка, как луч солнца, пробивалась сквозь серые будни, а её смех звенел, словно колокольчик, заставляя моё сердце биться чаще. Я был готов на всё ради неё, но… наедине с ней я никогда не разговаривал. Да и вряд ли заговорю. Эти слова, эти чувства так и останутся пыльными грёзами, запертыми в глубине моей души.
Иногда, в редкие моменты слабости, я представлял, как подхожу к ней, смотрю в её глаза и говорю всё, что копилось годами. Но затем я ловил своё отражение в зеркале – прыщавое, неловкое, неуверенное – и эти мысли рассыпались, как карточный домик. Кто я такой, чтобы претендовать на её внимание? Она – свет, а я – …
– Привет. Сказал я непроизвольно тихо.
– А вот и наши опоздавшие!!!! Послышался голос Ирины Леонидовны, которая с яростью в глазах шла к нам.
