Уля Шварц (по паспорту Ульяна Михайловна Фенечкина),
светский обозреватель, завсегдатай тусовок и тому подобное (а проще
говоря, собирательница сплетен), металась по комнате, укладывая
чемодан. Через несколько часов ее ждал поезд, который отвезет в
родной город, похоронив под стук колес мечты, чаяния и почти десять
лет столичной жизни. Чемодан сопротивлялся, он, как и его
владелица, не хотел покидать столицу, где жизнь кипела и бурлила
круглосуточно. Огромному красному сундуку нравилось летать в Турцию
или Египет, а лучше в Таиланд, но никак не трястись на багажной
полке душного вагона, печально двигаясь в сторону провинциального
города, пусть и миллионника.
- Зараза! - Ульянка ударилась мизинцем об это дорожное
чудище и с досады пнула его в отместку. Легче не стало, стало
больнее. - Ну, зараза! - грозила обозревательница кулаком не то
чемодану, не то кому-то неведомому. - Нет, ты только представь,
какая гадина, - зло сдув платиново-блондинистую прядь с лица, она
выпрямилась и повернулась к мужчине, развалившемуся на
кровати.
- Улечка, успокойся, - смазливый брюнет, облик которого с
головой выдавал в нем последователя всех модных трендов, потянулся
и перекатился на бок, подпер рукой голову и продолжил: - Не
принимай близко к сердцу. Через годик она забудет, и ты
снова сможешь устроиться в журнал. Неужели все так плохо, что надо
непременно уезжать? Устройся секретарем. Или официанткой. Мне
одному будет тяжело оплачивать эту чудесную квартирку.
- Артурчик, а ты не офигел ли? - теперь блондинка грозно
уперла руки в бока и притопывала ногой. - У меня тут карьера
рухнула, меня не возьмут ни в одно приличное место работать, в
конце концов, мы с тобой встречаемся два года, а ты волнуешься, как
будешь оплачивать квартиру один!
- Если бы ты меня любила, осталась бы в Москве и нашла любую
другую работу, чтобы не бросать меня.
- Если бы ты меня любил, сам нашел бы приличную работу, чтобы я
не уезжала, - Ульяна в который раз поразилась, на кой ей сдался
Артур, разве что они красиво вместе смотрелись. А по факту лентяй,
раздолбай, большой ребенок. - Да пойми ты наконец, мне теперь на
все тусовки вход закрыт из-за этой мымры. А дома устроят работать в
местный журнал, уже даже взять готовы столичного
журналиста.
Мымрой, да и несколько хлеще, называли известную светскую
львицу, имя которой лишний раз лучше не произносить. Дама была
давно и прочно замужем за столичным богатеем, меценатствовала,
устраивала благотворительные балы и всячески поддерживала искусство
и молодые таланты. Как и всегда, род деятельности таких людей был
широк, но чем при этом занимаются, никакой конкретики. Зато
посещение Аллой Вадимовной любого мероприятия сразу выводило то в
событие сезона, на выставку выстраивались очереди, художник делался
модным, а музыкант - популярным. Не стоит говорить, что сия дама
внимательно следила за своим имиджем и окружением, а еще не терпела
возражений, была категорична и злопамятна. Зато являлась кратчайшим
путем на вершину, точно как и в бездну забвения. Так вот,
не далее как вчера состоялся грандиозный вечер,
посвященный чему-то там, на который Ульяне всеми правдами и
неправдами удалось пробиться. Парочка интервью, несколько фото со
звездами и Фенечкина бы перешагнула черту, отделяющую ее
от успеха и признания. Давно уже надоело освещать
концерты групп На-На и ПМ, от былой славы которых
остались рожки да ножки, да делать вид, что угасшие звезды
девяностых ей интересны. На всех поворотах ее обгоняли молодые да
ранние блогерши. А так хотелось на кинофестиваль, если не в Канны,
то хоть в Сочи, а для этого нужно обладать мозгами, внешностью,
эрудицией и богатым покровителем. Из всех нужных составляющих
у Ульки была только внешность, которой она пользовалась
по полной, мозги тоже были, но вот как-то, видимо, не в достаточной
мере. Вот и вчера, сделав подобающий случаю макияж, уложив волосы
голливудскими локонами, втиснув себя в узкое коктейльное платье и
обув шикарные туфли на шпильке, обозревательница рванула
прокладывать себе путь в светлое завтра. И все шло хорошо до поры
до времени - Уля Шварц пообщалась с новомодной певичкой,
безголосой, но мега-популярной, поболтала с известным ведущим,
которого обожала до дрожи в коленках (и даже не визжала от
восторга, а вела себя вполне достойно), и уже наметила следующую
цель - хваткого продюсера, как под ноги ей попался тот самый
злополучный подол. Совершенно очарованная телеведущим, Уля
улыбалась во все тридцать два зуба, воображение уже рисовало сцену
благодарственного коленопреклонения шефа и гремели фанфары, когда
она, пятясь, наступила на шлейф платья, принадлежащего той самой
светской львице. Мадам в это время двинулась по своим делам.
Возможно, дело в кривых руках швеи, гнилых китайских нитках, Луна
была не в той фазе или просто роковое стечение обстоятельств, но на
виду у большого количества приглашенных знаменитостей и журналистов
хитро скроенная юбка оторвалась от лифа и упала к ногам владелицы.
Тонкая ткань, скрепленная на бедре цепочкой, чтобы выгодно
показывать стройную ножку мадамы, с громким треском порвалась,
обнажив ту по пояс. Интернет и мобильные телефоны зло - тут же по
соц. сетям разлетелись фото полуголой "львицы" и Ульянки,
стоящей с испуганным видом на злополучном подоле. От
шока Фенечкина покачнулась на огромных каблуках,
зацепилась за ткань и разлила содержимое своего бокала на меценатку
и благодетельницу. А будучи выше нее на сантиметров двадцать, поток
красного вина пришелся аккурат в лицо и стёк в глубокий вырез
декольте.
