Вспомнить всё.
Мир ударил в его сознание не взрывом света, не криком роженицы, а скорее – вязким, булькающим шлепком. Словно его вытолкнули из темной, теплой реки в мутный пруд. Глаза, веками не видевшие ничего, кроме утробной тьмы, с трудом сфокусировались. Размытые пятна света постепенно обретали форму. И вот, перед ним, качалось и переливалось… что-то. Зеленоватая, вязкая жидкость, словно застоявшаяся болотная вода, но в ней, как живые искры, плясали солнечные зайчики. Не просто зайчики, а целые россыпи золотых пылинок, танцующих в густой и мокрой атмосфере.
В этой мути, как первые, робкие мысли в хаосе первозданного разума, мелькали… тени. Смутные, продолговатые силуэты, скользящие с неторопливой, царственной грацией. Рыбы. Но не просто рыбы, нет. Это были… символы. Архетипы, выплывшие из глубин коллективного бессознательного. Пращуры, наблюдающие за ним из толщи вечности. Каждая чешуйка – осколок древней, уснувшей звезды, каждый плавник – медленный, величавый взмах крыла времени.
Они плавали лениво, словно мысли Бога в состоянии глубокой дремы, и в их безмолвном, гипнотическом танце он вдруг увидел… всё. Не просто увидел, а почувствовал. Кожей, каждой клеткой, самой своей новорожденной душой.
Миллиарды нейронных связей, дремавших в его еще не обжитом мозгу, вспыхнули разом, как грандиозный фейерверк в бархатной ночи. Это был не просто аквариум, нет. Это был… космос в капле воды. Вселенная, свернутая в стеклянную коробку. Он увидел хаос первобытного океана, из которого, пенясь и клокоча, вынырнула жизнь. Увидел первых амфибий, робко выползающих на скользкий берег, увидел громадных динозавров, топтавших влажную землю, увидел мохнатых мамонтов, бредущих сквозь ледяные пустыни, увидел… людей. Бесконечную вереницу лиц, эпох, цивилизаций, войн и любви. И в конце этой вереницы, как логическое завершение всего этого космического спектакля, увидел… себя.
Прошлые жизни, как кадры старой, заезженной кинопленки, пронеслись перед его внутренним взором. Он был воином, рубящим врагов тяжелым мечом, он был поэтом, шепчущим сладостные стихи в ухо прекрасной деве, он был бродягой, скитающимся по пыльным дорогам, он был королем, восседающим на золотом троне, он был нищим, просящим милостыню на паперти храма, он был страстным любовником и хладнокровным убийцей. Каждая жизнь – лишь песчинка в бесконечном потоке времени, и все они, как капли воды в океане, сливались в одно – в него. В это крошечное, беспомощное, только что родившееся существо, которое сейчас смотрело на аквариум и помнило. Помнило все.
Он понял структуру космоса. Не как сухую схему на бумаге, не как заумную формулу из учебника по физике, а как живое ощущение. Как пульсацию собственного сердца, как ритмичное дыхание легких, как неустанное движение крови по вена. Вселенная – это живой, дышащий организм, и он – ее крошечная, незаметная клетка. Маленькая, незначительная, но необходимая. Звездная пыль, случайно обретшая сознание. Мгновение вечности, заключенное в хрупком, временном теле ребенка.
Он понял всё. Смысл жизни, тайну смерти, природу бытия, иллюзорность времени, вечность души… Все ответы разом обрушились на него, как лавина откровений, как неудержимый поток космического знания. Он был просветлен. Он достиг нирваны. Он был… Богом. В крошечном, вонючем, новорожденном тельце билось сердце вселенной. «Так вот оно что,» – подумал он, с неожиданной для новорожденного четкостью мысли. «Вот она, истина в последней инстанции. А все эти философы, мудрецы, пророки… чего они мучились? Нужно было просто родиться и посмотреть на рыбок.»
