«- Три жизни спасешь, и она будет
жить…»
Когда прозвучали эти слова, я уже
ничему не удивлялась. На это просто не хватало сил.
Кто бы мог подумать, что все придет
именно к этому…
Всю жизнь учиться и работать на
благо семьи. Школа экстерном, лучшие университеты и самые
труднодоступные курсы. Экономика, право, языки, и все, чтобы
оправдать ожидания отца…. Он, понимаете ли, хотел мальчика!
Прав был дедушка: нормальный отец
никогда бы не посмел сказать такое своему ребенку. Не зря дедуля
называл своего зятя слабаком! То, как мы с сестрой тянулись к нему,
лишь раздражало его. В семейный бизнес так и не смог втянуться и
начал гулять и пить. Не трезвый сел за руль…. На том и кончились
его жизнь и жизнь матери. Мне тогда четырнадцать было, а сестре
десять. Повезло, что дедуля на тот момент и семейным бизнесом
руководил, да и нас в основном он и воспитывал. В наших жизнях мало
что изменилось, лишь мне приходилось каждую ночь забираться к Ольге
в кровать, и обнимать ее пока она не переставала плакать по
родителям.
В двадцать два года я приняла на
себя все дела нашей семьи. Дед стал сдавать, но лишь улыбался и на
все мои вопросы односложно отвечал: «Сама все знаешь». Поэтому к
двадцати пяти годам я не только почувствовала, что уверено стою на
ногах, но и что, действительно, многое могу. И были открыты еще два
семейных филиала наших групп в Норвегии и Греции.
К двадцати семи годам репутацию я
заслужила такую, что она неплохо на меня работала. Холодная стерва,
принципиальная ледышка, которая за словом в карман не полезет…. В
общем, дела шли в гору.
Вот только кто бы знал, насколько я
была одинока и наивна относительно человеческого общения и
понимания. Всю жизнь только дела, да работа. Привыкла, конечно, на
все огрызаться, не верить людям, подхалимов всяких с первого
взгляда определять.
Единственной отрадой была семья
сестры. Олег, муж Ольги был другом ее детства. Соответственно и я
знала его, сколько себя помню. Он стал работать на нашу семью с
двадцати лет и вел треть дел нашей компании. И как бы я не
старалась спихнуть на него больше – не брался. Говорил: «Кристин, я
же не ты. Я с семьей побыть хочу!»
Вот только по дедушкиной науке, у
меня было готово завещание, в котором в случае моей скоропостижной
смерти, все будет принадлежать семье сестры, а во главе встанет
именно Олег. Если уж кому и суждено меня заменить, то только он и
справится.
Кто бы знал, что завещание придется
огласить так скоро…
В тот страшный день я действовала на
автоматизме. Развернуть странный конверт, прочитать страшные слова
и осознать, что четырехлетняя племянница Милана похищена. Связаться
с полицией, но в первую очередь подключить своих проверенных ребят.
Ведь дедушкой я научена, что в девяносто пяти процентах случаях все
проходит на грани нарушений закона, а зачастую и вне его. Поэтому
свои люди были и умели провернуть дела чисто и по-тихому. Связаться
с семьей, подержать в руках заплаканную Ольгу, посмотреть в глаза
злому и напуганному Олегу, молча принять требования, даже не о
выкупе, а о переводе нескольких филиалов под чужое руководство.
Осознать, что доить нас собираются долго и нагло. А также с ужасом
понять, что им нужен наш химический холдинг и его разработки. И
если все это попадет не в те руки, то смерть грозит уже ни одному
ребенку, а десяткам тысяч.
Жутко было смотреть на Олега.
Который, поняв это неестественно побледнел. Как он мог выбрать
между столькими жизнями и жизнью своей дочери? Именно тогда я
решила, что сама вытащу Милану. Чего бы мне это не стоило. К тому
же, благодаря своим людям, стало ясно, откуда ветер дует…
Спор с Койотом, главным среди моих
людей по обеспечению безопасности, и я иду вместе с ними. Выстрелы,
плачущая, замершая Милана, которую я подхватываю на руки и что-то
шепчу. Она сидела в грязном, покрытым плесенью подвале.
Проскакивают мысли, что ее не планировали оставлять живой. Вновь
выстрелы и ругань Койота, который пытается нас прикрыть. Гул
вертолета и надежда на то, что все будет хорошо….
