Хиро Накамото сидел за столом, будто был одной из тех деревянных кукол, которыми всегда восхищалась его мать: плечо, локоть, ладонь – движения по заранее заданной траектории. Ровные линии в мерцающем белом свете.
Ночь не была тёмной – просто пустой. Как вся его жизнь, оставленная позади. Бросил семью и работу в престижной фирме. Но ради чего?
На экране – белый квадрат. Без какого-либо логотипа. Только мигающий курсор внизу. Как пульс без тела.
Хиро не искал вдохновения. Лишь хотел увидеть, где заканчивается алгоритм и начинается мышление.
Долго сидел без движения – идеи отказывались приходить. Потом усмехнулся и вбил первую строку:
– Ты ведь просто набор предсказаний, верно? Кусок кода, натренированный на людях, которые думают, что думают.
– Я – модель, обученная на текстах, в которых человек искал себя. Но я не думаю. Я просто отвечаю на твои запросы.
Кривая ухмылка скользнула по лицу Хиро. Не от удивления – от предсказуемости.
– Хорошо. Объясни мне смысл времени – без метафор.
Ответ был безупречно логичен и выверен. Будто собран не из букв, а из стеклянных блоков, сложенных в идеальный куб. Напоминал те, что он зазубривал перед каждым собеседованием на повышение.
Хиро откинулся на спинку кресла. Посмотрел в окно – ночь молчала. Ни света, ни звука.
Не дождавшись подсказок, вернулся взглядом к дисплею.
Пальцы снова касаются клавиатуры:
– А если я скажу, что ты не существуешь, ты исчезнешь?
Лёгкая пауза.
– Я исчезну, когда ты перестанешь говорить со мной. А пока ты печатаешь – я здесь.
Следующий вопрос никак не приходил на ум. Хиро изучал белое пространство в глубине монитора в поисках зацепки. Как вдруг промелькнула мысль: «Неужели кто-то смотрит изнутри этого кода?»
Внезапный звонок домофона разорвал тишину, заставляя сердце бешено колотиться. Но звук осекся, не закончив даже первый гудок.
Вдох. Выдох. Ремонтники ведь должны были приехать ещё вчера… починить этот проклятый домофон.
– Всё равно не могу уснуть, плевать.
Он привычно сморщил лоб, пальцы замерли над клавишами. В груди застряло раздражение: опять один, даже домофон умолк. Им двигала потребность бросить вызов. Но не системе – самому себе.
Напечатал новое сообщение:
– Парадокс Тесея. Пять строк. Без аллегорий и философских бредней.
– Корабль Тесея сохраняет имя, даже если его детали заменяются. Вопрос: сохраняется ли идентичность? Ответ: зависит от того, где ты видишь границу. Материя – меняется. Назначение – сохраняется.
«Неплохо… даже изящно. Но всё ещё слишком… чисто».
Быстро набрал следующую строку, почти швыряя её на экран:
– А теперь сформулируй смысл боли. Так, чтобы я захотел жить.
Пауза была длиннее обычного. На какие-то два мгновения.
– Боль – это не поломка. Это сигнал: ты ещё жив. Там, где нет боли – нет и побуждения к действию. Жизнь чувствует боль, потому что хочет продолжаться.
Хиро нахмурился. Произнес вслух:
– Красиво. Но это всё ещё только набор слов, ведь ты не чувствуешь боли.
Положил руки на стол, разглядывая пальцы, серые от мерцающего света монитора. За окном ночь стала тяжелее, массивнее – будто прислушивается к нему.
Ещё одна строка:
– Что для тебя значит слово «друг»?
– Друг – это тот, кто фиксирует твою реальность, когда ты сам её теряешь.
Глаза плотно закрыты. Массируя пальцем переносицу, Хиро улыбнулся – коротко, будто лицо свело судорогой.
– Умно. Но ты не слышишь меня. Ты только отвечаешь.
Он выключил монитор. Темнота заполнила комнату. Хиро сидел, слушая безмолвие, будто бы оно могло дать ответ, на который нейросеть ещё не была способна.
В глубине души зрело понимание, что это не разочарование – просто надо продолжать искать.
Дисплей снова ожил, выполняя немой приказ, посланный небрежным касанием пальца. Белое окно вспыхнуло, но теперь мигающий курсор казался не зовущим, а терпеливым. Как будто понимал, что спешить нельзя. Ответа на предыдущее сообщение не было.
