Тонкие стрелки, нежно-розовые губы и
легкий румянец на щеках… Шелковые трусики, полупрозрачный лиф,
повязки с прищепками…
— Кажется, нормально… — скептически
осмотрев себя с ног до головы, заключила я. Но тут же вздрогнула,
ахнув: — Ой, самое главное забыла!
Чулки!.. Естественно. Ведь я
прекрасно помнила, как Ему они нравятся. Сносит башню, волосы на
теле колом становятся… И не только волосы!
Образ был завершен туфлями на
высоких тонких каблуках и безразмерным тренчем в пол, закрывающим
всю красоту под плотной, непрозрачной тканью.
— Вот так точно отлично! — с
коварной улыбкой постановила я, наконец-то довольная собой.
Сложив нормальную, приличную одежду
заучки-студентки в заранее подготовленную сумку, я довольная вышла
из запертой кабинки туалета. Благо, все студенты давно покинули
вуз. Я намеренно сдавала экзамен в числе последних. Знала, что он
тоже сегодня задержится по работе. Заранее готовилась к
сюрпризу.
По дороге на третий этаж меня
потряхивало от предвкушения, глупая улыбка с губ не сползала.
Замерев перед входом в «предбанник» с секретарем, намеренно сделала
серьезный трагический вид для полноты траурной картины.
— Ирина, добрый вечер! — горестно
вздохнула, почти пустив слезу. Кратко кивнула на кабинет и
прошептала: — Наш Цербер у себя? Опять не в духе, да?
— У себя, у себя… Все никак свои
отчеты не допишет, черт бы его побрал... А у меня ребенок дома с
температурой под сорок один, между прочим. Только когда его это
волновало, да? Он у нас только о себе думает, эгоист! — я активно
закивала, а Ирина сочувственно поцокала языком. — Тебя тоже
припряг, да? Знает же, что у девочки экзамены. Ни стыда, ни
совести. Хоть бы вечер дал выдохнуть!
Все знали, что я делаю с ректором
научную работу. Ни у кого вопросов не возникло, ведь я числилась в
топ-пять лучших студенток нашего университета, а ректор — такие
«дарования» старался при себе держать. Все думали, что он
пользуется моим умом… На самом деле же «выгода» была обоюдной.
— Ага, — согласилась я с секретарем.
— Говорит: «Либо сегодня поправки принесешь, либо отказываюсь от
тебя!».
— Ужас какой! — ахнула секретарша,
положа руку на сердце. — Тогда иди, с Богом! — и я пошла.
Довольная, что все обошлось без последствий. Как обычно. Ведь нам
нельзя было раскрывать правду. На кону мой диплом и его место
ректора… Стоило моей руке упасть на ручку двери, как Ирина
окликнула: — Стой! Можешь Петру Степановичу передать, что я по
причине болезни дочери уйду? Чтобы я лишний раз не заходила… Мой
рабочий день так-то три часа назад к концу подошел, но ты же его
знаешь…
«Это для тебя он — Петр Степанович!
— усмехнулась я про себя, до боли сжимая челюсти, чтобы не
улыбнуться ненароком. — А для меня Петя, Петенька и иногда даже
кролик. По понятым причинам!..».
— Передам, Ирочка. Не думаю, что
Петр Степанович будет против, — постучавшись для проформы, я вошла
в кабинет.
Петенька организовал для себя
роскошное пространство! Нет, другие ректора столичных вузов
наверняка отлично зарабатывают, но что-то подсказывало:
подворовывает мужчина. Ибо почему у него ремонт был лучше, чем во
всем университете, вместе взятом? По последнему слову техники, моды
и вообще, задействуя все технические возможности.
Ректор сидел за рабочим столом в
полумраке, лишь одна лампа освещала его красивое лицо с четкими
линиями и аристократическим подбородком. Отреагировав на звук, он
поднял взгляд, приспустил очки и прищурил голубые глаза,
вглядываясь во тьму.
— Ира, тебе чего?
Вздохнув полной грудью, я испуганно
отряхнулась и, нащупав рукой замочную скважину, заперла нас в
кабинете одних.
«Все, успокойся! Обратного пути
нет!», — приказала я себе, а затем быстро развязала плащ, не давая
себе и секунды передумать.
