Почему я написал эту книгу
Это не абстрактная книга о Боге и богословии. В ней нет попыток использовать громкие слова или заумные способы перефразировать вопросы в попытке убедить нас, что наши проблемы на самом деле не являются проблемами, а только кажутся таковыми. Это очень личная книга, написанная человеком, который верит в Бога и в доброту мира, человеком, который большую часть своей жизни пытался помочь другим людям поверить, и которого личная трагедия заставила переосмыслить все, чему его учили о Боге и Божьих путях.
Нашему сыну Аарону только-только исполнилось три года, когда родилась наша дочь Ариэль. Аарон был смышленым и счастливым ребенком, который до двух лет мог определить дюжину разновидностей динозавров и терпеливо объяснить взрослому, что динозавры вымерли. Мы с женой беспокоились о его здоровье с того момента, как он перестал набирать вес в возрасте восьми месяцев, и с того момента, как у него начали выпадать волосы после того, как ему исполнился год. Известные врачи осматривали его, давали сложные названия его состоянию и уверяли нас, что он вырастет очень низкорослым, но во всем остальном будет нормальным. Незадолго до рождения нашей дочери мы переехали из Нью-Йорка в пригород Бостона, где я стал раввином местной общины. Мы узнали, что местный педиатр занимается исследованиями проблем роста детей, и познакомили его с Аароном. Через два месяца – в день рождения нашей дочери – он навестил мою жену в больнице и сказал, что состояние нашего сына называется прогерией, "быстрым старением". Он сказал, что Аарон никогда не вырастет выше трех футов, у него не будет волос ни на голове, ни на теле, он будет выглядеть как маленький старичок, пока он еще ребенок, и умрет в раннем подростковом возрасте.
Как относиться к подобным новостям? Я был молодым, неопытным раввином, не так хорошо знакомым с процессом переживания горя, как это случилось впоследствии, и в тот день я в основном ощущал глубокое, ноющее чувство несправедливости. Это не имело смысла. Я был хорошим человеком. Я старался делать то, что было правильно в глазах Бога. Более того, я жил более религиозной жизнью, чем большинство моих знакомых, у которых были большие и здоровые семьи. Я верил, что следую Божьим путям и делаю Его работу. Как такое могло произойти с моей семьей? Если Бог существует, если Он хотя бы минимально справедлив, не говоря уже о любви и прощении, как Он мог так поступить со мной?
И даже если бы мне удалось убедить себя в том, что я заслужила это наказание за какой-то грех пренебрежения или гордыни, о котором я не подозревала, на каком основании Аарон должен был страдать? Он был невинным ребенком, счастливым, общительным трехлетним малышом. Почему он должен был испытывать физическую и психологическую боль каждый день своей жизни? Почему на него должны были пялиться, показывать пальцем, куда бы он ни пошел? Почему он должен быть обречен расти в подростковом возрасте, видеть, как другие мальчики и девочки начинают встречаться, и понимать, что никогда не познает брака и отцовства? Это просто не имело смысла.
Как и большинство людей, мы с женой выросли с представлением о Боге как о мудром, всемогущем родителе, который будет относиться к нам так же, как наши земные родители, или даже лучше. Если мы были послушными и достойными, Он вознаграждал нас. Если мы выходили за рамки, Он наказывал нас, неохотно, но твердо. Он защитит нас от боли или от того, чтобы мы сами себе не навредили, и позаботится о том, чтобы мы получили в жизни то, что заслужили.
Как и большинство людей, я знал о человеческих трагедиях, омрачающих пейзаж: о молодых людях, погибших в автокатастрофах, о жизнерадостных, любящих людях, которых сгубили калечащие болезни, о соседях и родственниках, чьи отсталые или психически больные дети рассказывали вполголоса. Но это осознание никогда не заставляло меня задумываться о Божьей справедливости или сомневаться в Его честности. Я полагал, что Он знает о мире больше, чем я.
