Пролог
В пыльной тишине архива, среди стопок пожелтевших документов и ветхих папок, лежала книга. Не просто книга, а дневник. Небрежно переплетенный, с потертой обложкой и выцветшими чернильными записями. Он был найден случайно, затерянный в груде старых вещей, оставленных после смерти известного психиатра, доктора Эмиля Рейнхарда.
На обложке – едва различимая надпись: "Colligere animas…". Собиратель душ.
Дневник принадлежал не самому доктору Рейнхарду, а одному из его пациентов. Но то, что было написано на этих страницах, перевернуло представление доктора Рейнхарда о природе зла, о границах человеческого безумия, о самой сути реальности.
В дневнике пациент описывал свою жизнь, свои мысли, свои чувства. Он рассказывал о своих преступлениях, о своих ритуалах, о своих терзаниях. Он делился самыми темными, самыми сокровенными секретами своей души.
По мере чтения, доктор Рейнхард все глубже погружался в бездну его безумия. Он пытался понять, анализировать его, найти хоть какое-то объяснение его поступкам. Но чем больше он узнавал, тем больше убеждался в том, что некоторые вещи просто не поддаются рациональному объяснению.
История пациента – это не просто история серийного убийцы. Это история одержимости, история поклонения злу, история падения в бездну. Это история о том, как человек может потерять свою душу и превратиться в монстра.
Доктор Рейнхард попытался предостеречь других о том, что он нашел. Но его посчитали сумасшедшим, одержимым бредом, больным человеком. Он умер, так и не сумев донести свою правду до мира.
И вот, спустя много лет, дневник снова найден. И кто знает, какие тайны он раскроет, какие кошмары он пробудит. Кто осмелится заглянуть в эту бездну и кто сможет выйти оттуда невредимым.
Потому что эта история – не просто запись о прошлом. Это предупреждение о будущем. Это откровение о зле, которое таится в каждом из нас. Зле, которое только и ждет, чтобы вырваться наружу.
Глава 1: Первая бабочка (14 лет)
Холодный свет лился сквозь пыльное стекло чердачного окна, высвечивая в танцующих частицах пыли странный, почти потусторонний мир. Здесь, в полузабытом уголке старого дома, я чувствовал себя настоящим алхимиком, окруженным своими ингредиентами: пожелтевшие страницы книг по энтомологии, забытые инструменты деда-часовщика, словно ждущие, чтобы их приспособили к новым, более тонким задачам, и банки, банки, банки… Целый музей стеклянных саркофагов, ожидающих своих постояльцев.
За окном – мир, в котором обитали они. Люди. Они казались мне шумными, нелепыми, как стая крикливых птиц, спорящих за самое гнилое яблоко на ветке. Они суетились, любили, ненавидели, мечтали о каких-то бессмысленных вещах, вроде повышения по службе или новой машины. Меня это совершенно не трогало. Их эмоции были для меня сродни детским каракулям на стенах – интересно, конечно, но не более. Я не понимал их, и не стремился понять.
Сегодня я охотился на монарха. Не на короля с его глупыми законами и еще более глупыми подданными, а на Danaus plexippus – величественную бабочку, порхающую оранжевым пламенем над полями. Я долго ее выслеживал, терпеливо, как паук плетет свою смертельную сеть. Я знал, где она любит пить нектар из цветов, где прячется от ветра. И вот, сегодня, она попала в мою ловушку.
Она билась в банке, ее крылья сминались о стекло, покрытое моими отпечатками. Паника в ее маленьких черных глазках была… очаровательна. Я наблюдал за ее тщетными попытками вырваться, словно за кукольным представлением. Мне не было ее жаль. Жалость – это чувство, которое я не понимал, и, подозреваю, никогда не пойму. Она была просто красивым объектом, временным украшением этого мира, которое мне предстояло сохранить.
