В Нуристан, высокогорный район Гиндукуша, пришла весна. Белые шапки на неприступных вершинах гор заискрились под ярким солнцем, засверкали бриллиантовой пылью; ранним утром и на закате их первозданная снежная белизна окрашивалась во все цвета радуги – от малинового до голубого и бледно-фиолетового. В долинах и у подножий гор все цвело и благоухало. Неземную, райскую благодать и тишину Гиндукуша нарушал лишь неумолчный рокот многочисленных ручьев и горных рек, переполненных водами из тающих ледников, да пение птиц.
Близились новая эра, но в жизненном укладе небольшого племени брауи не было заметно даже намека на какие-либо изменения. Брауи были потомками дравидов*. В далекие времена дравиды входили в состав древнего доарийского населения Индии. В свою очередь, дравидийские народы сами были пришельцами в Индии.
Откуда они появились, никто не знал. Дравиды жили по соседству с шумерами и их города напоминали города шумеров: узкие улочки среди глухих стен, а за стенами – небольшие внутренние дворики с водоемом в центре в окружении кирпичных строений. Приморские города торговали с городами шумеров, и большие, вязанные из тростника корабли плыли вдоль пустынных берегов Персидского залива с грузом из меди, тканей и слоновой кости. Дравиды научились выращивать рис и ткать ткани из хлопка, имели свою письменность, но их иероглифы так и остались нерасшифрованными, и никто не знает об их преданиях, о том, кто жил в огромных дворцах и кому они поклонялись в храмах.
Когда арийские племена, сокрушая все на своем пути, ворвались в Северную Индию, цивилизация дравидов погибла. Жителей сопротивлявшихся городов принесли в жертву арийским богам, многих пленных обратили в рабов, а остальные дравиды превратились в зависимых «шудр»*.[1] Подобно римским плебеям и греческим периэкам, шудры жили в своих деревнях и платили господам дань.
Но несколько племен дравидов, в том числе и предки брауи, не покорились завоевателям и бежали в неприступные горные массивы Гиндукуша. Их примеру последовало и племя калашей*, которое жило по соседству. Но откуда калаши пришли, не знали ни они сами, ни маги*. Они совсем не имели сходства с темноволосыми и смуглыми брауи. У них была белая кожа и светло-русые волосы, а глаза голубые, серые и зеленые.
Поселение брауи раскинулось на обширном горном плато, ровном как стол. Неискушенный наблюдатель, поднявшись на одну из скал, местами вплотную подступавших к поселению, очень удивился бы его планировке. Прямые улицы расчертили поселение (или деревню) на квадраты, образующие кварталы. Дома брауи сооружали в основном одноэтажные, с плоскими крышами, но ближе к центральной площади, служившей местом собраний, встречались и двухэтажные строения. В них жили старейшины и жрецы племени.
Улицы своего поселения брауи вымостили плоскими плитами известняка, а на одной из обочин был вырыт желоб, обложенный диким камнем и прикрытый сверху все теми же известняковыми плитами, но уже изготовленными в одинаковый размер. В желобе постоянно текла вода, отведенная из соседнего горного потока, – для хозяйственных нужд. Этой водой жители поселения поили коз, овец и ослов, которых содержали в общем загоне в некотором отдалении от жилищ, использовали ее для стирки, а также смывали нечистоты в туалетах. Дальше, до самых скал, тянулись хлебные поля и огороды. Их тоже поливали водой с гор, но уже брали ее из запруды, где она хорошо прогревалась.
Дома в кварталах образовывали дворики, посреди которых был устроен водоем, где в теплое время года обычно купались дети. Взрослые мужчины совершали омовения возле водопада, а женщины – в запруде. В холодное время года брауи мылись в корытах, выдолбленных из древесных стволов. Но для питья и приготовления пищи воду брали в чистейшем горном источнике, откуда ее носили в специальных кувшинах – кадах. На донышке када находилась сферическая выемка, чтобы кувшин удобнее располагался на голове.
