Милена
Я решилась. Мне понадобилось почти два месяца, чтобы сделать
этот шаг. Нелегко заставить себя отправиться к человеку, который
тебя ненавидит. Нелегко будет посмотреть ему в глаза. Я надеялась,
мне хватит смелости попросить у него помощи и защиты. Потому что
больше не у кого ее попросить. Потому что у меня не осталось
надежды. Я не могу позволить себя отступить. Ради Левы я готова
пойти на все. Ради него я просыпалась и продолжала бороться, хотя
война давно была проиграна. Я держалась только ради сына.
Поднеся палец к кнопке домофона, я долго стояла и не решалась
нажать. Мне нужно было несколько секунд, чтобы вновь набраться
смелости, перевести дыхание и унять дрожь. Коротко нажала, одернула
руку, будто обожглась, а затем нажала снова.
Адрес я узнала у одного из товарищей Бессонова еще пару лет
назад, тот не знал, что у нас с Артуром есть общее прошлое. Время
шло, никто не отвечал. На что я надеялась, когда решила посетить
его квартиру? Понятно же, что он вряд ли будет дома. Но идти
туда, где нас могут услышать, не хотелось. Он может быть очень
жестким, и наличие публики не остановит его от резких
высказываний. Мне было бы легче вытерпеть его презрение
наедине. Свидетели заставят еще острее ощутить всю его ненависть и
презрение. Выбора у меня не осталось, нужно искать его в другом
месте. Я готова все стерпеть, лишь бы защитить сына.
«Даже открыть ему тайну?» - пропел противный голосок в голове. –
«Нет! Нет! Нет!» - сев обратно в автомобиль, я завела
двигатель и направилась в сторону трассы.
Я даже представить не могла, как поведет себя Артур, если узнает
правду. Возненавидит еще больше? Хотя, куда больше. Он
никогда не простит мне прошлого, никогда не поймет, почему я так
поступила. Я не найду слов, чтобы объяснить ему свой поступок. А
есть ли они вообще эти слова?
«А если он откажется помогать, ты все равно промолчишь? Рискнешь
жизнью сына?» - это был сложный вопрос, я знала на него ответ, но
со страхом гнала его из своей головы. Хотя ситуация с каждым днем
ухудшалась и прогнозировать что-то было бы глупо.
***
Третий раз на этой недели приходили коллекторы. Не культурные и
вежливые дядечки, а настоящие громилы, которые чуть не забрали у
меня сына. Они обещали продать его на органы, чтобы возместить свои
финансовые потери. Когда эти подонки появились в первый раз, я
сняла наш разговор на видео и написала заявление в полицию. Запись
вместе с телефоном пропала, а меня чуть не привлекли за клевету.
Они умели угрожать, я чувствовала себя незащищенной в нашем вроде
бы правовом государстве. Меня так запугали правоохранители, что я
пообещала впредь не переступать порога их заведения. У
Шалецкого была власть, за ним стояли очень влиятельные люди. Те
самые люди, которые помогли скрыть убийство моего мужа.
Виталий поехал к нему в офис и пропал. Его нашли на паркинге
избитым и повешенным, но заключение экспертов гласило, что это
самоубийство. Записи с камер кто-то стер, уволили охранников, на
этом расследование закончилось. Когда я попыталась оспорить
экспертизу, дать этому делу огласку, мне тут же закрыли рот и
недвусмысленно дали понять, что случится с моим сыном, если я и
дальше буду столь разговорчива и деятельна. Взамен обещали
простить долги, но через месяц они пришли снова…
Теперь я понимаю, не сумев выбить из Виталия всю сумму, они его
убрали и занялись мной. В отличие от моего мужа у меня было
что терять. Виталий боялся только за свою жизнь, но его окружение
внушало ложное чувство защищенности. Ему бесполезно было угрожать
смертью моего сына, а я готова умереть, лишь бы спасти ребенка. Я
удобная цель для шантажа, поэтому теперь они давили на меня.
Вот только не учли одного, в отличие от моего мужа у меня не
было ни связей, ни возможностей достать такие деньги. Сумма долга
была баснословной. Ни один банк не даст мне кредит на такую сумму.
В наследство мне ничего не осталось. Дом был заложен и перезаложен,
скоро он уйдет с молотка. На счетах денег давно не водилось. Все
более-менее ценное я старалась продать, чтобы набрать хотя бы
десятую часть долга и отсрочить платеж, но такой расклад
«коллекторов» не устраивал, нужна была вся сумма.
