люди разбегутся
если щас спою
очень заунывно
я про жись свою©
Мне всегда, с самого детства казалось, что люди почти все живут
не первую жизнь, и у них есть опыт предыдущих жизней, позволяющий
им правильно поступать в этой, по-умному обустраиваясь. Я ведь не
глупа, но когда доходит до материальной стороны жизни, живу, как в
первый раз. На ощупь и слепо. Поэтому у меня нет высшего
образования — того, которое умные люди получают, чтобы обзавестись
профессией, дающей доход и уважение в обществе; поэтому я, даже
выйдя замуж за приличного человека, не сохранила семью, не
обзавелась детьми. Придя к мысли, что мне доступна только жизнь
сердца и к материальному я равнодушна — то есть комфорт люблю, но
жертвовать чем бы то ни было ради его достижения не хочу,
успокоилась. Каждый живёт, как может. И мало что держит меня в этом
мире с тех пор, как не стало родителей.
Я развелась недавно и очень счастливо. В смысле эйфории от того,
что не надо больше общаться с мужем, спать с ним и быть милой и
порядочной. И чувствовать себя мёртвой ниже шеи. Такое
облегчение!
Квартирой и прочими хорошими вещами со мной муж не поделился: в
чём-то могу понять, он и так считал, что лишается части имущества.
Меня, то есть. А я за двенадцать лет не сподобилась сделать
прописку и хоть как-то закрепить свои имущественные права хоть на
что-нибудь — что, конечно, неумно. И судиться мне тоже не хотелось.
Рада была, что себя забираю, ага.
Как ни странно, на работе я дослужилась до управляющего здоровенным
книжным магазином, но в должности этой радовалась только и
исключительно зарплате, позволяющей снимать однушку и кормить себя
и кошку. Через год после развода моя старенькая киса умерла, и я
осталась совсем одна.
Развлечением для меня стало сидение на "Мамбе". Создав аккаунт,
я поняла, что в мои тридцать два я не стара, и что особенности
внешности, за которые сверстники травили меня в детстве и юности,
сейчас делают меня красавицей. Длинные рыжие волосы, голубые глаза
и детское выражение лица — при выраженных… гм… формах. Женихи
набегали от восемнадцатилетних до восьмидесятилетних пачками, и
достойных людей среди них было достаточно, но в сердце никто не
запал. Однако болтать в инетике и иногда с кем-нибудь встречаться
было интересно. Особенно забавным показался случай, когда
откликнулась я на приветствие человека, только потому, что был он
похож на фотографии на писателя Горчева — та же борода, тот же
растянутый свитер. И представился этот человек реставратором. А я
немного графоман, и очень мне стало интересно, какова
профдеформация в этой профессии, прямо жгучее любопытство одолело.
Отнюдь не собираясь вляпываться в роман, назначила я ему свидание в
Эрмитаже — чтобы поговорить в месте, которое наверняка будет
способствовать раскрытию человека. И что: на встречу вместо
сорокачетырёхлетнего реставратора в драном свитерке пришёл
шестидесятичетырёхлетний седой дяденька в приличном костюме. Меня
это никак не смутило — роман же не подразумевался. Но от
реставратора он тоже оказался далёк и не мог поддержать разговор об
Энгре и истории формирования сасанидской коллекции, да… Однако
работники Эрмитажа его узнавали и уважительнейшим образом
кланялись.
Отказавшись, под предлогом выдающейся порядочности и, для верности,
головной боли, от ресторана, я была трепетно доставлена домой на
очень хорошей машине, которую человек водил откровенно плохо.
Небось, водителя для конспирации отпустил. Дома я тут же полезла в
инетик и моментально опознала визави. Так я единственный раз в
жизни общалась с живым олигархом («Гений, миллиардер, плейбой,
филантроп»©), искавшим любовь не за деньги. Любви не за деньги у
меня для него не было, и знакомство наше продолжать смысла не
имело.
