Утренний сон прервался заполошными криками проснувшихся петухов.
– Когда из вас уже бульона наварят, – забралась я головой под подушку, пытаясь снова уснуть.
Но целеустремлённые птицы не умолкали. Ворвались и другие звуки подворья: мычание коров, гусиный гогот, людские крики.
– Это не графское имение, а дурдом какой-то, – проворчала, выбираясь из-под одеяла.
Прошёл месяц, как я жила в деревне. В тот вечер, когда император объявил о моей ссылке, вернулась в питерский особняк, рассказала о своём отъезде слугам.
Савелий Антипович и Лукерья Захаровна посокрушались и отправились готовить меня в дорогу. Мои земли и деревня Переделкино находились в двух днях пути от столицы. К родителям ехать не хотелось, как ни крути, они мне чужие люди. Потому и подалась в имение, оставшееся мне от мужа.
Со мной отправилась верная Варенька и Василий. Два дня мы тряслись по плохим дорогам, пока не завиднелась вдали, стоящая на пригорке деревня, там за ней был мой новый дом.
Селяне выбежали поглазеть на меня, Александра в имении мужа никогда не бывала, впрочем, он и сам был здесь редким гостем. Дородные тётки быстро выкатились на дорогу с положенным хлебом-солью.
– Барыня приехала! – Кричали мальчишки, оповещая всех о нашем приезде.
Кто-то из тёток подскочил к Василию, узнать моё имя, чуть не попав под копыта испуганной лошади.
– Добро пожаловать, Александра Николаевна! – Кланялись женщины и мужики, когда я вышла из кареты.
– Наконец, решили и нас навестить. А дом ваш в полном порядке. Следили за ним, как за своим, – бойко отчитывалась мне женщина лет пятидесяти, подвижная, с хитрыми глазами.
– Вот и хорошо, – ответила я после приветствия, – мы очень устали с дороги.
Переслушать разговоры было невозможно, потихоньку ретировалась к карете и забралась внутрь. Василий грозно крикнул на лезших к экипажу селян, щёлкнул кнутом и погнал дальше.
За деревней раскинулась, полная шёпота листвы, берёзовая роща. За ней и виднелся мой барский дом, окружённый хозяйственными постройками.
Василий остановил экипаж перед крыльцом, я вышла, осматривая свои владения.
Небольшой, по питерским меркам, двухэтажный особняк. По бокам от входной двери, как часовые, высились белоснежные колонны. Сам дом был светло-жёлтого цвета, с большой верандой, куда выходили двери комнат.
Управляющий, Захар Степанович, выскочил из приземистой опрятной избёнки:
– Барыня! Уж и не чаяли господ дождаться, – залепетал он, оправляя засаленную рубаху.
– Дверь-то отворяй, – гаркнул Василий, – чего Её Сиятельство на пороге собственного дома держишь!
– Сию минуту, – поклонился Захар и побежал к нам, на ходу перебирая ключи в большой связке.
Промаявшись возле двери минут пять, управляющий, наконец, открыл их и поклонился:
– Прошу вас, Ваше Сиятельство. Всё в полном порядке.
– Вот мы это сейчас и проверим. Сходи в деревню, найми повариху и прачку. Я останусь надолго. Кого ещё из дворни надо, пригляди, да ко мне отправь. Сама хочу с людьми поговорить.
Войдя, оставила двери распахнутыми, пусть проветрится. Вся мебель была укрыта белыми чехлами, поверх которых лежал толстый слой пыли.
– Говоришь, следили за домом? – Обернулась я к Захару.
– Так, всё в целости, – развёл он руками.
– Ну и на том спасибо. Не стой столбом, – поторопила его, – пришли кого из девок, пусть приберутся.
– Сию минуту, госпожа, – поклонился Захар и исчез.
– Куда вещи нести, Ваше Сиятельство? – Василий стоял в дверях, ожидая указаний.
– Поставь пока здесь. Я ещё не выбрала комнату. Варя, пойдём со мной.
Первый этаж занимала большая кухня с кладовой, несколько маленьких светёлок для прислуги, просторная столовая и кабинет. На втором расположились покои хозяев, похожие на отдельные квартиры. По правую руку один и слева другие. По центру – спальня для гостей.
