Я совсем недавно начала работать в детской больнице. В мои обязанности входил уход за детьми. Работала я на два отделения сразу и присматривала, как за мальчиками, так и за девочками.
Работа мне пришлась по душе. В свои двадцать лет я уже замужем. Сергей работал в фирме по производству обогревателей. Почему я стала медсестрой? Мама мне всегда говорила, что в семье должен быть медик. Почему не пошла учиться на высшее образование? Смелости не хватило. Струсила где-то… а, может, просто не захотела.
Своих детей у меня еще нет, но мне хватает пока и этих. Девочки и мальчики от четырех до пятнадцати лет – основной контингент нашего стационара. С грудными детьми работают на втором этаже. Наш стационар терапевтического профиля, а потому к нам поступают дети с самыми разными заболеваниями дыхательной, пищеварительной и сердечно-сосудистой систем. В последнее время участилось число детей с бронхитом и врожденными пороками сердца.
Однажды произошел крайне страшный случай, когда девочка с пневмонией так чихнула, что порвала себе легкое! Просто порвала! Ее тут же доставили в реанимацию, где она снова чихнула и порвала себе второе легкое. Мне не известно, какими силами, но ребенка удалось спасти. Мать рыдала у дверей реанимации на полу.
У другого ребенка (не помню, что там было) расплавились кости на грудной клетке. Пришлось оборачивать проволокой. Проволока приросла к тканям внутренних органов. На операции проволоку снимали и делали имплантат грудной клетки. Говорят, что закончилось все благополучно.
Словом, наше отделение пережило многое за то короткое время моего пребывания. Ну, как короткое… всего неделю.
За первую неделю я быстро освоилась и нашла общий язык с коллегами и детьми. Другие сестры – женщины в возрасте. Любят они погрубить, но детей тоже любят. Я малышей защищаю.
Чудные они у нас!
Вела я как-то группу ребят на эндоскопическое исследование в соседнюю поликлинику. Трое мальчишек пяти-шести лет и две взрослые девочки. Иду я и слышу за спиной разговор мальчиков.
– А что с нами делать будут?
– Эндоскопия какая-то…
– Это чего такое?
– Какашки твои смотреть будут!
Даже во время самой эндоскопии мне довелось наблюдать забавную ситуацию. Врач спрашивает у лысого и худенького Толика:
– От тебя чего бензином пахнет? Пьешь?
– Пью!
Ему провели осмотр и предложили конфету. Толик отказался.
– А чего ты от конфет отказываешься?
– Не хочу!
– Значит, бензин пить можно, а конфеты нельзя?
– Ага!
Ох, не знаю, где он нашел бензин…
К нам поступало много детей из неблагополучных семей. Одна девочка, Настя, жила у нас. Ей всего-то было два месяца. За ней и я ухаживала немного. Мать пьет.
Дети в палатах больше общаются, играют и читают. В телефонах не сидят. В таких условиях они больше всего нуждаются в общении.
Я знала всех детей нашей больницы на первой неделе, кроме одного.
Он жил один в своей палате. Сестры постоянно запирали его палату на ключ. По вечерам раздавались жалобные вопли:
– Почему вы меня закрываете? Что я сделал?
Но вопли со временем утихали.
Какое-то время я не решала спросить, что там за ребенок. Меня к нему не подпускали и никогда ничего не рассказывали о нем. Но я все же кое-что разузнала.
– Что с тем мальчиком из девятой палаты? – спросила я у постовой сестры.
– Зачем он тебе? У тебя и других детей много. Мы сами им займемся.
– Почему его запирают?
– Надо.
Пришлось проявить настойчивость.
– Я уже неделю здесь работаю. Мне можно доверять.
– Ох… ненормальный он, понимаешь? Ненормальный.
Это слово мне аукалось всю ночь.
На следующий день ко мне подошла заведующая и сказала:
– Девочки приболели. Ты не могла бы сегодня погулять с Дениской?
– Дениской?..
– Из девятой палаты. Только смотри, чтобы он по газону не бегал.
