Жила-была коза на свиноферме. Звали козу пять-нулей-семь. Жила она на свиноферме, потому что угораздило её родиться среди свиней. Которые, впрочем, от козлов мало чем отличались.
Свиньи на свиноферме хлебали из корыта, сношались-размножались, а в свободное от этих занятий время валялись в грязи. Козлы тоже сношались-размножались, ибо без этого жизнь не в жисть. Правда, вместо хлебания помоев из корыта, они щипали травку на пастбище. И это отличало их от свиней. Но не только это, была ещё одна фишка, ибо у коз были рога. И вот одна коза вставала напротив другой, на расстоянии ровно 100 метров. Остальные козы по бокам в две шеренги строились. И главный козёл сигнал подавал, стартовым пердком. И вот, значит, когда главный козёл пёрнет, те две исходные козы со всей мочи разбегаются и на середине стометрового отрезка рогами друг с другом сшибаются. Какая коза на ногах осталась стоять, та и самая крутая.
Ей в награду к номеру нолик приписывали, справа. А у проигравшей козы этот самый нолик убирали. А если ноликов справа от номера не было, их значит слева пририсовывали. И получалось, что у крутанов нолики все справа, а у лузерни слева. У кого нулей справа больше, те сношались чаще, и им место особое на пастбище было отведено. Так и жили.
Коза пять-нулей-семь, как вы уже поняли из её номера, относилась к самой зачпоканной лузерне. Пяти нулей слева ни у кого больше не было, поэтому её все звали Пятинулька. Без номера. Дрючили Пятинульку все, кто хотел, и кто не хотел, тоже дрючили, от нечего делать. А сильнее всех дрючили родители, ибо на них природа отдохнула. Папаша реальный козёл был, мамаша в 10 раз козлее. И били они Пятинульку по несколько раз в день, то рогами, то копытами, а то и подручными предметами, которые потяжелее. Били, потому что сами были лузернёй, а на Пятниульке злобу свою срывали. Ну а остальные козы тоже – по примеру родителей.
И вот, значит, обрыдли Пятинульке все свиньи да козы с козлами. И решила она с этой самой свинофермы свалить. Встала и пошла по тропинке, куда глаза глядят. Прощаться ни с кем не стала, а то ещё вломят на дорожку.
Шла Пятинулька, шла, и пришла к зданию. Всё стекло, металл да мрамор, электроника из всех щелей торчит, камеры всякие да датчики движения. Засекли датчики Пятинульку, и распахнулись перед ней двери автоматические. Коза и вошла, ибо терять ей было нечего, и идти некуда.
И оказалась в научном институте. Тут везде суперкомпьютеры, микроскопы электронные да синхрофазотроны на каждом углу. И ни коз, ни свиней, вообще никого. Как на питерских улицах в светлые дни ковида. Ходила Пятинулька по институту, ходила, да и дошла до обучающей машины. Которая в телепатическом сверхскоростном режиме обучила Пятинульку всей положенной премудрости: физике квантовой, биологии молекулярной, да стохастическим методам исчисления. Врубилась Пятинулька тогда, для чего нужны микроскопы электронные, синхрофазотроны и суперкомпьютеры. Врубилась и стала опыты ставить.
Первым делам запустила расчёт формулы Вселенной, которая бы всё на свете описывала, на самом мощном суперкомпьютере. Вторым делом стала под микроскопом живую клетку собирать из базовых молекул. С нуля, в смысле, мастрячить. Ну и на третье врубила на всю катушку синхрофазотрон, чтобы он одни субатомные частицы другими субатомными частицами обстреливал, и антивещество таким образом получал. А антивещество Пятинульке было нужно, чтобы в бензобак звЯздолёту залить, и свалить к едрене фене с долбанной планеты, которую всю козы да свиньи оккупировали. А звЯздолёты, они ведь на антивеществе лЯтают, как всем известно.
Такие вот дела.
