Нет-нет-нет! Что же я наделала? И что делать теперь?!
В первую очередь нужно успокоиться. Да.
Я разжимаю онемевшие пальцы, медленно выдыхаю и заставляю себя
открыть глаза. В ушах всё ещё стоит звон разбитого стекла,
отголоски напуганных голосов гостей... Они знают? Знают, что это
сделала я? Моя тайна раскрыта? Беды не миновать?
Сколько раз мне бабушка говорила, что я не имею права выходить
из себя? Её советов не счесть! Нельзя мне никому показывать свой
дар, а точнее проклятье! И пользоваться им нельзя, чтобы не
привыкнуть. Скрывать, сдерживать, молчать — вот моё жизненное
кредо.
И что же? Я поставила свою жизнь, жизнь госпожи и её семьи,
жизнь моей маленькой сестрёнки, под угрозу из-за того, что всего
лишь на мгновение пустила в своё сердце отравляющее чувство
ревности? Ревности, на которую и права-то не имела!
— Успокойтесь, дорогие гости, — разносится по залу властный и
спокойный голос Короля. — Такое иногда случается из-за сильного
ветра.
Я перевожу взволнованный взгляд на мужчину и вздрагиваю от
страха, ледяными иголками вонзившегося в позвоночник. Он смотрит
прямо на меня! И пусть остальные, кажется, и не думают о моей
причастности к случившемуся, но Король... Король точно знает, что
это сделала я!
Мне конец.
Боги! Я знаю, вы давно в забвении, в вас никто не верит и не
принимает всерьёз, но, молю, помогите мне! Не ради меня. Нет. Ради
моей сестры. Она не должна пострадать из-за моего глупого
сердца!
Боги! Какой же душный день! Просто невыносимо. И из-за этой
духоты я двигаюсь, как сонная муха: мне полагалось почистить этот
бесовый камин ещё полчаса назад!
Я отставляю веник и передником протираю лицо от пота: на серой
ткани остаётся след от сажи, которую я сегодня утром кропотливо
наносила на лицо. Но что уж... Измажусь по новой, как только заменю
поленья.
Давай, Ив, пошевеливайся!
Вновь подхватываю веник и опускаюсь коленями на мраморный пол,
сгибаясь в три погибели, чтобы дотянуться до каждого уголка камина
и смести из них золу. Да так и замираю в неудобной позе, удерживая
руку с веником на весу, потому что двери в малую гостиную
распахиваются с громким стуком, а затем слышится и голос самой
госпожи. Младшей из двух.
— Я вас умоляю, дорогие подружки! Только вы и можете быть
беспечны по этому вопросу, потому что не обладаете той красотой,
которая по воле злого рока досталась мне, несчастной!
Ясно. Всё о том же по десятому кругу.
— Но Глафира, но милая, — щебечет одна из двух её подруг, —
возможность стать Королевой и не должна предоставляться девушке,
которая не может сравниться с тобой! О, ты только знала бы, как я
сама жалею, что Боги не наградили меня хотя бы каплей той красоты,
которой обладаешь ты, дорогая! И Агафья жалеет о том же! Верно,
Агафья?
— Безусловно! — поддакивает вторая.
А я решаю расслабиться и как можно тише закончить с уборкой. Им
в свете последних событий не будет дела до какой-то нерасторопной
служанки. Я надеюсь.
— Но, а как же все эти слухи о Короле? — вопрошает девушка,
удручённо опускаясь на софу у окна. — Вы предлагаете мне закрыть
глаза на то, что рядом со мной, красавицей, будет чудовище?!
— Но ты же сама говоришь, что это слухи, Глафира! — всплёскивает
руками её подружка. — Я уверена, что их распускают твои соперницы!
Распускали во все времена! Чтобы достопочтенные девушки, вроде
тебя, сомневались в своих силах. Чтобы они делали глупости, избегая
Королевского отбора! Умоляю, не нужно делать глупости, Глафира!
— В том и дело, что ни одной глупости в голову не приходит, —
ворчит высокородная девица. — Похоже, я слишком умна для них.
