Кто скажет, что вампиры — это зло, то я отвечу ему, что
настоящее зло — оборотни. А точнее один из них.
Невыносимый Рик Эвэрли!
Я стою посдери школьной столовой, с растекающимися по любимой
блузке макаронами с сыром, только потому что этот чёртов придурок
поднялся из-за своего "элитного" стола, с таким же сбродом за ним,
не посмотрев по сторонам!
Не передать словами, как я зла! Хочется обнажить зубы, впиться и
растерзать крепкую шею, которая умудряется держать на себе столь
каменную башку!
— Упс! — разворачивается урод ко мне лицом. Не в плане
внешности урод, но всё же. И начинает ржать. За столом,
естественно, подхватывают. Да и остальной народ уже оборачивается
на нас и пялится.
Сцепляю зубы, втягиваю воздух через нос и прикрываю на секунду
глаза. Нельзя. Мы, вампиры, выше и интеллигентней этих дикарей. По
своей природе не умеем быть агрессивными. Ну или изо всех сил
сдерживаемся, как я сейчас.
— Какой же ты неотёсанный болван, Эвэрли! — всё же шиплю я
так, чтобы услышал только он со своим супер-слухом.
Рик неожиданно присаживается, подхватывает что-то на полу и,
отлепив поднос от моей почившей блузки, ставит на него коробочку с
соком. Ухмыляется нагло и заявляет так же тихо:
— Посиди на соковой диете, Райт, — стройнее будешь.
Вот же она — жилка! Бьётся густой кровью, словно зовёт: давай,
вцепись в меня и разорви!
Заставляю себя поднять взгляд к зелёным глазам, вскружившим
своей красотой голову не одной участнице группы поддержки, и
холодно улыбаюсь одними губами:
— Повезло тебе, что у меня
непереносимость оборонятины.
Эвэрли фыркает и склоняется ближе:
— Остроумие всё ещё хромает, Райт, работай усерднее.
— Пошёл ты...
— Две минуты! — ржёт этот придурок, обходя меня. — Тебя хватило
на две минуты в этот раз!
Я с силой сжимаю на подносе пальцы, думая лишь о том, как было
бы прекрасно влепить им по одной каменной башке. С треском! И с
чувством собственного удовольствия!
Проклятье!
Специально бросаю поднос на "элитный" стол, вызывая возмущение
регбистов, и быстро иду в противоположную Эвэрли сторону,
в женский туалет. Дверь хлопает за моей спиной, а я, бросив рюкзак
на пол, прохожу к раковине и, включив холодную воду, подставляю под
упругую струю запястья. Такой манёвр всегда помогал мне успокоить
клокочущую в груди ярость. Вот и сейчас я постепенно
успокаиваюсь.
Хотя глаза всё ещё налиты кровью.
— Эй, Сью! — звучит от двери, а через минуту
моя Хайди запрыгивает на тумбочку с раковинами задницей,
едва прикрытой юбкой группы поддержки. — Успела на конец вашей
стычки. Ты как?
— Уже лучше, — досадливо морщусь я.
— Но глазищи... Успокаивайся давай.
Я прикрываю глаза и усмехаюсь.
Хотите выявить среди своих знакомых вампира? Разозлите его, как
следует — мы рождаемся с животными инстинктами, как любой человек
или зверь. Но придётся очень и очень постараться, учтите. В общем,
ярость обычно требуется, чтобы напасть. И пусть мы уже давно не
живём инстинктами, у разъярённого вампира всё равно вздуются вены
на висках, лопнут капилляры в глазах, сделав белки красными, и чуть
сместится вперёд верхняя челюсть, обнажая острые клыки. Впрочем,
клыки у нас с самого рождения острее, чем у обычных
людей.
Тоже своего рода распознавательный знак.
— Блузку жалко, — удручённо вздыхаю я, закрывая воду. —
Любимая...
— Всего лишь тряпка, — назидательно замечает моя лучшая подруга
и перетаскивает свой рюкзак из-за спины себе на бедра. — У меня тут
была запасная форма...
— О не-ет, — издаю я стон, закатывая глаза к потолку.
Ненавижу группу поддержки и все и всех, с ней связанное — кроме
моей Хайди, разумеется. Потому что этот несносный придурок —
капитан команды по регби. А я ненавижу всё, что каким-либо боком
касается его!
