Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации:
© MaxNadya, okolostyle, Keya / Shutterstock.com / FOTODOM
Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM
© MaxNadya / Shutterstock.com / FOTODOM
Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM
Художественное оформление Александра Андреева
Иллюстрация на обложке Kuwagata
© Рико Сакураи, текст, 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
* * *
Конец X века, поместье Фудзивара
в окрестностях Хэйан (Киото)
Мурасаки все утро пребывала в своем убежище, расположенном на окраине сада, в старом заброшенном павильоне. Плотная рисовая бумага, которой были обклеены перегородки строения, во многих местах успела порваться от времени, но еще хранила следы некогда изящной росписи.
Девочка давно знала о существовании этого павильона. Отец много раз собирался то перестроить его, то обновить, однако все не хватало времени, а подчас и желания, ведь с тех пор, как умерла мать Мурасаки, отец на многое махнул рукой. Так и получилось, что о строении, затерявшемся в зарослях сада, постепенно забыли.
После смерти матери, а это случилось почти два года назад, Мурасаки постоянно искала уединения. В один из дней, гуляя в саду и исследуя самые отдаленные его части, она набрела на заброшенный павильон, тут же решив втайне ото всех сделать его своим убежищем. Девочка стащила из дома пару татами, крохотный столик, тушечницу, кисть и ворох старых, никому не нужных бумаг, еще не исписанных с обратной стороны. С помощью всего этого и обустроила тайный кабинет.
Мурасаки любила убегать сюда утром и проводить здесь время вплоть до занятий с учителем Ною, который обучал ее и брата различным столичным наукам. Девочке нравилось заниматься, особенно писать китайским письмом. Иероглифы давались ей легко, в отличие от ее старшего брата Нобунори, поэтому, снова оказываясь в убежище, прилежная ученица использовала полученные знания: вела дневник, поверяя ему свои девичьи тайны.
Началось это сразу после смерти матери. Сперва Мурасаки писала ей письма, жаловалась на учителя Ною, брата… А затем, когда со дня похорон минул год, она доверяла дневнику свои соображения по поводу многочисленных претенденток на ложе отца, Фудзивара Тамэтоки. Отец ведь был завидным мужчиной, но он не искал плотских утех, а тосковал по умершей жене.
Позже Мурасаки стала сочинять коротенькие истории и пыталась записывать их китайской каллиграфией. Девочка как раз переносила на бумагу одну из сказок, когда в саду раздался настойчивый зов учителя Ною:
– Госпожа Мурасаки, время занятий! Где же вы?
Девочка вздохнула: закончить историю не удалось.
– Ладно, допишу позже… – решила она и выскользнула из павильона.
Фудзивара Тамэтоки неспешно прогуливался по своему саду. Пышные кроны деревьев отбрасывали густую тень на извилистую дорожку, выложенную желтым камнем, добытым недалеко от столицы.
Будучи хозяином крупного поместья, Тамэтоки считался в императорской столице влиятельным аристократом. В этом году ему исполнилось тридцать пять лет, и он после смерти жены стяжал славу завидного жениха. В последнее время в его владение зачастили отцы благородных семейств, намереваясь выгодно устроить судьбу своих юных дочерей. Их вовсе не смущало, что у вдовца имелись дети: сын Нобунори и дочь Мурасаки, к которым он особенно благоволил.
…Мимо отца промчалась Мурасаки – полы ее кимоно из тончайшего шелка нежно-розового цвета развевались, словно