Что может быть лучше хорошего сна после сытного обеда? Особенно в последний день рабочей недели. А уж если спать на мягком удобном диване, который утром нагрелся на солнышке! Сейчас оно перешло на другую сторону, диван сохранял приятное тепло, но не обжигал огнем, в приоткрытое окно наведывался легкий ветерок, а шелест листвы и чириканье птичек создавали уютный звуковой фон. Все бы хорошо, но претендентов на диван было двое. Тимофей был уверен, что именно он имеет преимущественное право на этот предмет мебели. Петр Андреевич в принципе был не против, чтобы его лохматый друг пользовался диваном, благо что размеры это вполне позволяли. Однако Тимофей развалился по самому центру, раскинув в разные стороны лапы и хвост. Учитывая, что габариты кота были солидные даже в летней форме одежды (или шубы?), то Петр присесть на диван никак не мог: под угрозой оказывались или уши, или шикарный хвост. Задеть их – значит обидеть друга. А устроиться на диване поудобнее хотелось. Самое время почитать газетку, а то и подремать. Тем более, что поднялся молодой человек сегодня очень рано, оседлал велосипед и сгонял на речку искупаться еще до начала присутственного времени. Поэтому пришлось действовать словом:
– Рыжий, а не слишком ты разлегся? – спросил Петр своего приятеля.
Взгляд зеленых глаз и равномерное покачивание лохматого хвоста говорили четко, что все нормально и Тимофей занимает именно столько места, сколько он заслуживает.
– Может ты все же подвинешься? У тебя совесть есть? Я тоже отдохнуть хочу, – молодой человек попытался вразумить кота, он был уверен, что имеет полное право на послеобеденный отдых в уютной домашней обстановке.
Однако зеленые глаза прищурились, потом взгляд был отведен в другую сторону. Зачем двуногому отдыхать? Он и так всю ночь спал. А совесть – это что? Вроде это не едят.
Железманов устал препираться. Он очень любил своего рыжего друга, баловал его и прощал ему многое, особенно после того, как Тимофей раньше самого следователя распознал врага, проникшего к ним в дом1. Но все имеет конец. Поэтому Петр прекратил увещевать словами и перешел к действиям: взял лохматую тушку поперек живота и молча плюхнул обнаглевшее животное на подоконник, а сам уселся на диван, прихватив со стола газету.
Зверь несколько обалдел от такого резкого перемещения и даже собирался недовольно мяукнуть, но тут понял, что, пожалуй, не особо проиграл. Оказавшись перед окном, он получил возможность обозревать интересную картинку за ним.
Вначале его внимание привлек воробей, прыгавший на ветке. Потом во дворе появился новый персонаж: подвыпивший мужчина средних лет. Судя по одежде, гость был из простых слоев общества, скорее всего, рабочий местного кирпичного завода, у которого алкоголь явно нарушил ориентацию в пространстве. Оказавшись каким-то неведомым образом в чужом дворе, он озирался, стараясь понять, где же находится.
– А что, все перекрасили? – наконец задал он вопрос. Но отвечать самому себе не очень удобно. Ответа не было. Мужчина несколько раз повернулся вокруг собственной оси, и тут алкоголь опять показал свое коварство: пьяный потерял равновесие и рухнул на высохшую почву (к счастью, дождя не было уже несколько дней). Пришлось дальше передвигаться на четвереньках. Тимофей с интересом наблюдал, как этот странный двуногий неожиданно оказался в племени четвероногих. Ради справедливости скажем, что зверя давно занимал вопрос, зачем двуногие передвигаются таким неудобным способом? Ведь опора на две конечности менее надежная, так и упасть недолго. Что, собственно говоря, все двуногие и делают. Вот совсем недавно Прасковья споткнулась на дорожке и чуть не упала. А зимой он собственными зелеными глазами видел, как его двуногий шел домой, поскользнулся на льду и растянулся на дороге. Вот он, Тимофей, с четырьмя лапами никогда не падает на ровном месте. Да и на неровном тоже. Впрочем, небольшое представление за окном закончилось: пьяный сумел принять вертикальное положение и даже сообразить, что зашел не в свой двор, и взял курс в противоположную сторону.
