Октябрь, ЯНАО, ИК-18 «Полярная сова»
Седой принял решение сразу после свидания, когда возвращался в сопровождении конвойного в камеру. Шёл по коридору, привычно сжав за спиной ладони замком, и вдруг подумал: «Надо договариваться с Чеченом. Иначе будет поздно». Но всё же обратился к Умару лишь спустя несколько часов, ближе к вечеру.
Он осознавал, что другого варианта попросту нет. И всё равно тянул. Как-то было не по себе от мысли, что окажется в одной связке с террористом – он, который с такими, как Очхоев, пять лет сражался не на живот, а на смерть. Но если уж судьба начинает злобно шутить, остаётся лишь скалиться в ответ. Значит, придётся просить помощи у врага. Почти по Высоцкому, только наоборот: «Если враг оказался вдруг…»
К тому же Седой сам сделал первый ход в этой странной игре, напоминающей театр абсурда. Сделал, когда спас Умара от смерти. Ненавидел, а спас. Около месяца назад чеченца во время прогулки едва не пырнули заточкой в печень. Пырнули бы, да Седой заметил и перехватил руку «торпеды». Хотя хорошо знал, кто такой Умар, и за что тот угодил на двадцать лет в колонию особого режима. И с весны, когда Очхоев очутился у них в камере, с ним практически не общался. О чём общаться, если оба смотрят друг на друга волками?
И, однако же, не дал Седой чеченца зарезать. Может, из-за того, что очень не любил, когда бьют исподтишка в спину. Может, просто инстинктивно, на автомате среагировал – схватил руку «торпеды» за локоть и вывернул на хрен. Так, что урка взвыл от боли.
Тут же началась драка, после которой и Седой, и Очхоев отправились на пятнадцать суток в ШИЗО. Когда снова встретились в камере, Умар даже «спасибо» не сказал. Как будто и не спас его Седой от верной смерти. Но недели через три подошёл на прогулке и, глядя в сторону, буркнул: «Учти, Седой, при другом раскладе я бы тебя давно прикончил. Но сейчас, по нашим законам, я твой должник». – «И чего? – процедил Седой. – Хочешь долг деньгами отдать?» – Умар дёрнул щекой. – «Деньги тебе не помогут. Передали надёжные люди – на тебя с воли заказ поступил. А это, считай, конец. На зоне, если захотят, всё равно достанут». – «Спасибо и на этом. Это всё, что ты хотел сказать?» – «Нет, не всё. – Чечен снова дёрнул щекой. – Сказать – не сделать. Хочу тебе дело предложить. Скоро я с кичи сдёрну. Если хочешь – возьму тебя с собой».
Седой подумал денёк и отказался. Есть такое старое зэковское правило – не бери, когда предлагают. Себе дороже может выйти, боком. Да и не поверил он тогда Умару. Чёрт его знает, что у этого террориста на уме? Потому и отказался.
А что касается смерти… Перестал её к тому времени Седой бояться. Попривык к мрачным мыслям за годы отсидки и как-то смирился. Подумал – если убьют, значит, судьба такая. Да и родным легче… И стал ждать, когда объявится наёмный убийца по его душу. Чему быть, того не миновать.
Но после разговора во время свидания многое кардинально изменилось. Совсем другой расклад нарисовался. И выбора не осталось. Потому что могло произойти то, чего Седой боялся больше смерти. И чего не мог допустить, пока имелся хотя бы малюсенький шанс исправить ситуацию.
Незадолго до ужина он подсел к Умару на койку и негромко сказал:
– Я надумал. Если предложение ещё в силе, то я в деле.
Чеченец молчал секунд десять – в лице его ничего не поменялось, только правая щека за это время дёрнулась несколько раз. Потом, наконец, произнёс с усмешкой:
– А ты, Седой, счастливчик. Считай, на подножку последнего вагона вскочил.
– В каком смысле?
– Да почти в прямом. Скоро узнаешь. Делай, что буду говорить, и ничему не удивляйся.
