Книга «Кукла на проволоке» была написана автором в возрасте 18—20 лет, в ней показан внутренний мир молодого человека, который часто недоступен пониманию взрослых людей. История необычна и написана в своеобразной форме. Невозможно порой поверить, что там описаны реальные факты из жизни молодого человека. Эмоциональные всплески в душевных переживаниях Севиюса, присутствуют практически в каждом эпизоде. Характер главного героя раскрывается через ряд жизненных обстоятельств, которые оказываются роковыми, поворотными в его судьбе. Произведение потрясает до глубины души.
Предисловие от автора
«Эта книга не о том, как надо жить или каким стоит быть, а скорее наоборот. Книга посвящена тому, как в большинстве случаев не нужно делать или поступать. Произведение не было написано специально. Это дневник, где изменены имена почти всех героев и участников событий и совершенно удалены границы между реальностью и снами. Добавлена лишь небольшая доля фантазии».
О нем.
Каждый прожитый день был по-своему интересен. Хотя начало его всегда предлагало одно и тоже, с одним лишь изменением, разным стечением обстоятельств и количеством людей, принимавших в этом стечении участие. Он имел нудных и порой жестоких врагов, близких друзей которых как полагается, было очень мало. И множество разных знакомых плохих и хороших. Все это называл он частицей его окружающего мира, но это все, порою перевоплощало его в Зомби. Зовут пить – он шел, зовут петь – он шел, просили просто прийти, он приходил, всегда появлялся с одним лишь желанием, просто быть. Да, но вот только исчезал он слишком просто, исчезал, как только о нем забывали, как только ему начиналось казаться, что он уже не нужен. Это дурное чувство ненужности.
Прошу всем встать, суд идет!
Судья появился внезапно, как раз там, где и должен восседать:
– Садитесь, – прозвучал голос судьи. Раздался чуть глуховатый грохот и все сели. По рядам пошел гул и шелест, который оборвал стук судейского молотка.
– Тише, тише, суд изучил дело и вынес приговор, который сейчас зачтется. – Судья замолк и замер, его глаза сделались большими, и он дико завопил:
– Но я не вижу! Я не вижу своего подсудимого! Опять бежал?
– Нет, нет, нет, нет, – в спокойном тембре проголосил зал, словно ритм слов отрицания, где-то поддерживал неслышимый звук метронома.
– Тогда я хочу видеть его, дайте же, покажите же мне его.
Зал медленно стал утихать после того, как две тени у весов гигантского размера, быстро подлетели к одной из ее чаш, которая заметно перевешивала другую и схватив содержимое, бросили к самому носу разгоряченного судьи. Судья подпрыгнул высоко в воздух и словно вратарь принял подачу. Подача представляла собой что-то похожее на кокон шелкопряда, но только очень крупного размера. Судья тяжело дышал и, поглаживая ладонью пойманный объект, тихо приговаривал:
– Вот он ты. На этот раз, никуда не денешься, – после чего он безразлично отбросил кокон в сторону, а тени быстро унесли его на место.
На второй чаше весов, более крупной, лежала книга почти такой же гигантской величины, как и весы. Она была засыпана временем и большим слоем пыли. Зал стал посвистывать и шептать:
– Обложкой к судье, обложкой же к судье, обложкаюуууу.
Хотя никто, ни народ, заполнивший этот зал до отказу своим присутствием, ни тени, мотавшиеся со стороны в сторону, ни сам судья не знали, какая сторона книги являлась обложкой, и уж тем более никто не знал, что в ней написано, и написано ли вообще в ней что-либо. Никто ничего не знал, но свято верил, что в ней что-то есть. Ну, такое!
