Звон стоял такой, будто стая цикад закружилась внутри моей головы. Я видел мир фрагментарно и время от времени пытался подтянуть ноги к себе, чтобы встать и освободиться. Однако тело ощущалось ватным, как будто не слушалось; даже шея не чувствовала сжимающих её ладоней туземца.
Мерцающий, замыленный мир из раза в раз покрывался тёмной пеленой, будто свет резко выключался, а после включался снова. Лес был как большое зелёное облако, в котором я едва различал деревянные хижины, на входе которых колышутся навесы из шкур и полуголых туземцев. Кадры сменялись в глазах, пока земля под моим телом не сменилась ступенями храма. Выступы их неприятно прохаживались по моей спине, а руки, что тащили моё тело, дёргали ещё резче. Позади я видел свои ноги, безвольно волочившиеся, как два шланга.
Вокруг издавали завывания трубы; звуки эти в полутьме леса казались магическими. Танцы туземцев вызывали в моих глазах тревогу: резкими телодвижениями они будто проводили некий ритуал, вызывали духов перед каким-то серьёзным действом.
Племя удалялось от моего взора по мере того, как моё тело поднимали всё и выше по лестнице. Хижины и пещерные люди теперь сливались с лесистой местностью.
Всё это продолжалось всего несколько минут. Когда я попытался вспомнить, как оказался в такой передряге, меня уже приволокли к вершине храма, к каменной площадке, где навес удерживали две резные колонны. На пьедестале стояло нечто, напоминающее древний артефакт давно умершей цивилизации. В самой его сердцевине горел синий свет, а снизу и сверху были чёрные каменные стойки, похожие на римские капители.
– Всезнающий… Всезнающий… Всезнающий… – туземцы произносили мантру в один голос и делали движения телами, похожие на взмахи опахалом. Тела их в основном были крепки и сухи, за исключением одного довольно упитанного мужчины. Он носил куда больше украшений на шее, руках и ногах, чем его соплеменники, а на голове у него была свита своеобразная корона из листьев папоротника.
– Всезнающий, снизойди до ответа своим рабам! Что нам делать с чужаком, который забрёл в наш лес? – спросил один из туземцев, что приволок моё тело на каменное возвышение храма. Он приподнял меня за плечо, заставил склониться перед артефактом.
Раздался громогласный, нечеловеческий голос в ответ. Синее свечение экрана стало сильнее, в темноте оно было похоже на свет далёкого маяка.
– Умертвить! Принесите его жизнь мне в дар!
Я со страхом оглянулся на своих надзирателей:
– Ребята, да вы здесь с дуба рухнули? Не слушайте эту штуку!
Мне не позволили подать апелляцию. Один из туземцев, что стоял рядом, достал из-за пояса костяной меч и замахнулся им над моей головой. Тут у меня вырвались слова отчаяния. Они звучали резко, громко, как последний глоток воздуха утопающего:
– Стойте! Я могу вам пригодиться!
Туземец замер с занесённым мечом. Оскал его блистал при свете выглянувшего месяца, а зрачки устремились на некое устройство, что местные звали Всезнающим.
Я уже представил, как моя голова летит с плеч и единственно обрадовался тому, что больше не придётся получать отказы от издательства. Но в то же время стало до боли обидно, что я никогда в своей жизни не мог расслабиться и наслаждаться данными мне годами. Для чего были эти все труды? Для чего я лишал себя жизни, подобно Фаусту? Я корпел годами над книгами, писал единственно для того, чтобы погибнуть в руках каких-то пещерных людей!
– Пригодиться? – спросил Всезнающий и рассмеялся. Свет его в сердцевине засиял ярче. – Как ты можешь пригодиться МНЕ, великому Всезнающему? Я собрал в себе знания веков, я выше любого смертного разума, а одно моё слово предскажет весь ход жизни человеческой! Мне нужны лишь слуги, но они у меня есть. Они заменяют мне тело, руки и ноги. Зачем мне лишняя пара рук и ног?
