Абдул Салиб проехал восточный пригород Алеппо, самого большого города Сирии, – который сейчас, в очередной раз за множество циклов, миновавших за восемь тысяч лет, был густо населен, – и свернул на узкую дорогу, тянущуюся через пустыню. Лагерь, куда направлялся Салиб, располагался всего в тридцати минутах езды. Не считая звука мотора внедорожника и посвиста воздуха, обтекающего машину, Салиб и двое его товарищей ехали в полной тишине.
Адова пустыня являла собой бесконечное море песка и пустоты, и это пробуждало в душе Салиба инстинктивное чувство беспокойства. Хотя прогресс человечества до изрядной степени обуздал силу этих засушливых земель, путь через жгучие пески усиливал ощущение некой обреченности, которое и без того нависало над тремя людьми в машине.
Салиб понятия не имел, с чем им предстоит столкнуться. Но он слышал кое-что – невозможное, пугающее.
Он знал, что его выбрали для этого задания из-за того, что он отличался высоким интеллектом и рассудительностью, а также не был подвержен суевериям и религиозному фанатизму. И все же, учитывая то, что он слышал, его обычное спокойствие и решительность мало-помалу отступали под напором ползучего страха, от которого он никак не мог отделаться.
У Омара Хаддада, человека, с которым они собирались встретиться, не было никакого видимого прошлого. Он был никем. Не более примечательным, чем любой другой человек из многомиллиардного населения земного шара – из тех людей, которые проживали свою незначительную жизнь, не оставив ни малейшего следа на песках времени. Но вдруг, за один только шаг, следы Хаддада из неразличимых отпечатков превратились во вмятины размером с кратер. Какой же величины они станут в дальнейшем?
И чего он желает? Каким путем он так быстро обрел столь грозную силу?
Салиб свернул с дороги и остановил джип рядом с несколькими десятками машин, припаркованных на импровизированной стоянке, в которую был превращен этот кусочек пустыни – такой же, как и вся прочая пустыня. В пятидесяти ярдах отсюда располагалась цель их пути – лагерь, раскинувшийся возле крупного оазиса. Лагерь представлял собой десятки вместительных шатров, в которых жили истовые последователи человека, расположившегося в самом большом из этих шатров в центре поселения. Его шатер был столь огромен, что мог бы служить жильем сотне человек.
Или одному-единственному человеку, претендующему на звание бога.
Человеку, который быстро становился опасным. Учение Омара Хаддада распространялось словно вирус – чрезвычайно заразный вирус. Его последователи были фанатичными и упорными, к тому же боялись того, что, если они предадут его, он обрушит на них ужасное возмездие. Он считал себя не просто пророком, а божественным существом. Рукой Аллаха.
Омар Хаддад сумел привлечь последователей, которые были так безраздельно преданы ему, и их число росло так быстро, что это привлекло пристальное внимание нового президента Сирии, Халила Наджара. Внимание и беспокойство Наджара стали еще сильнее, когда президент предпринял шаги к расследованию происходящего. Никакие угрозы не могли испугать последователей Хаддада. Наджар лично наблюдал за тем, как пытали нескольких из них, но они отказались отвергнуть Хаддада, ибо иначе они потеряют достойное место в посмертии.
Вера этих фанатиков была настолько глубокой и безраздельной, что Наджар и правящая партия поняли: им нужно быстро остановить Хаддада. Если эту эпидемию не обуздать, все будет потеряно.
Президент Наджар был безжалостным человеком с почти неограниченной властью и имел все основания ожидать, что контроль над ситуацией будет быстро восстановлен. Да, Хаддад начинал доставлять беспокойство, но Наджар мог уничтожить его одним щелчком пальцев.
