В поселениях, переживших войну, продолжались
страдания. Как всегда, за жажду власти и богатства сильных мира
сего, расплачивались слабые. Женщины и дети, старики. Везде пахло
смертью, она витала в воздухе на улицах, нависала над каждым
прохожим, сидела за столом в каждом доме.
Воины копали массовые могилы и хоронили всех в одну яму: и
людей, кажущихся зверьми, и зверей в обличии людей. Своих и врагов.
Не ритуал и последняя дань погибшим, а уничтожение источника
заразы. За чертой города перерыто целое поле; земля, скорее всего,
будет плодовитая, богатая червями.
… По хорошо вытоптанной дороге, как раз мимо перекопанного
поля, шла девушка, укутанная в серый, как дорожная пыль, плащ.
Из-под накинутого капюшона виден только нос и светлые патлы
спутанных волос, когда-то, очень давно, видимо заплетенных в
косу.
Шла долго и явно торопилась: спотыкалась от усталости,
падала, поднималась и снова заставляла себя передвигать
заплетающиеся ноги. Не смотрела по сторонам, только на дорогу под
ногами. Небольшие камни, то и дело попадающиеся на пути, так и
норовили помешать добраться до города. Если она еще хоть раз
упадет, останется лежать. Кто бы мог подумать, сейчас даже камни –
серьезные враги. Препятствия, для преодоления которых нужны
силы.
Грязные руки сжимали мешок, сжимали намертво. Даже захоти она
разжать закоченевшие пальцы – скорее всего, не смогла бы. Девушка
боялась, что по пути выронит ношу, а та слишком ценна и добыта
непомерными усилиями, чтобы просто-напросто взять и потерять
ее.
Поисковик и сообщение от главы клана стали полной
неожиданностью. Зачем она понадобилась в относительно целом и
невредимом городе? В разоренной деревне, в которой находилась на
момент получения известия, ее присутствие было более необходимым.
Но что бы ни думала она о главе и его приказах, ослушаться не
могла.
У главных ворот её встречали стражники. Они увидели
девушку еще издали – еле двигающуюся, сливающуюся с трактом
фигуру.
- Быстрее, он ждет, - сказал высокий, крепко сложенный
воин.
Девушка посмотрела на него мрачным взглядом
исподлобья.
- В Янтарный зал, - быстро добавил второй стражник.
Прошла мимо, не поднимая головы и ничего не отвечая. Впрочем,
ответа и не ждали. Приказ передали, остальное их не волнует. В дела
Ады и главы предпочитали не вмешиваться. Гораздо безопаснее не
понимать очевидного, не замечать, не вспоминать, не чуять запахов
похоти и страха. Не видеть, не слышать, не знать и, главное, не
говорить вслух правды - этот неписаный закон касался всех рысей
клана Ханнеса. Глава мог убить и убивал за излишнюю храбрость и
честность. Или глупость – это как посмотреть.
По гладкому плиточному полу шагалось легче. Не было
коварных камней, словно замыслявших уронить девушку. Но возникли
другие препятствия: резкие повороты, острые углы, двери, которые
нужно открывать. А для этого надо поднять руку, согнуть в локте,
толкнуть массивную деревянную плиту...
Дыхание Ады частое и поверхностное. Навалилась всем телом на
очередную дверь, предпоследнюю, отделявшую от цели. Надавить и
пройти дальше не было сил. Честно, просто никаких больше сил, ни
магических, ни человеческих, ни звериных.
Обреченно прикрыла веки. В носу, глазах и рту - пыль. Все та же
серая пыль с бесчисленных улиц, дорог, тропинок. Ада собрала ее из
самых разных мест по всей территории клана и даже за его пределами.
Но пыль эта всюду одинакова, от нее разит смертью, болезнью и
разложением. И сейчас тем же самым пахла Ада. Где и с кем
поведешься, там и от тех и наберешься.
После того как встретится с Ханнесом, первым делом пойдет
к источнику. Срочно надо мыться. И подлечиться бы тоже не
помешало.
