— Таня, ты серьёзно? — услышала
Света сквозь неплотно прикрытую дверь, и её резануло такое
обращение к матери, по имени.
Показалось, что это не просто
обоюдная договорённость — правда и с подобным она сталкивалась
только понаслышке — а вызов. Даже не слишком завуалированный. Хотя
и сынуля далеко уже не деточка, и их действительно можно принять за
брата с сестрой, просто с ощутимой разницей в возрасте — тоже
довольно рядовая ситуация.
Подслушивать непорядочно — Света это
прекрасно знала, и дверь, когда выходила, она закрывала нормально,
но, видимо, недощёлкнула. Язычок замка не до конца вошёл в паз, и
лёгкий сквозняк легко вытолкнул створку, пусть и совсем на
чуть-чуть, чтобы спокойно пролететь самому, по пути подхватив слова
идущего в комнате разговора. И наверняка это произошло неслучайно,
вселенная намекала «Света, ещё раз хорошенько подумай. Пока
отказаться не поздно. Ты ведь так и хотела сделать с самого
начала».
Нет, её не пугали все те
перечисленные ранее обязанности: вести переговоры, составлять
расписание, следить за таймингом, напоминать о предстоящих
мероприятиях и прочая подобная деловая суета — это для неё привычно
и хорошо знакомо, пусть и сфера деятельности совсем другая. Главная
проблема, пожалуй, заключалась именно в личности клиента.
Александр Пожарский. Весьма
востребованный и всё больше набиравший популярность мужчина-модель.
Харизматичный блондин с бездонными синими глазами, лучезарной
улыбкой, от которой таяли женщины любого возраста, и непростым
характером. Обаятельный, язвительный, прямолинейный, эгоистичный,
своенравный и, похоже, весьма привередливый. Хотя на фото и видео
он, бесспорно, получался потрясающе. Особенно взгляд.
В отличие от большого количества
моделей у него взгляд всегда был живым и говорящим, а не просто
самовлюблённым и томно-завлекательным. Он завораживал не только
вживую, но даже на фото, притягивал ничуть не меньше, чем улыбка
Джоконды, и представлялось, в нём тоже жила какая-то тайна, о
которой непременно хотелось узнать.
Когда позировал, Пожарский выглядел
идеальным, но в жизни всё оказалось не совсем так. Или даже совсем
не так.
— Уж лучше бы тогда сразу
какую-нибудь тётку шестидесятилетнюю приставила, — между тем
говорил он, и Света прекрасно слышала всё до последнего слова. —
Она бы мне хоть носочки вязала и кашку по утрам варила. Я б её
бабулей называл. Всё веселей, чем эта отличница.
— А она не для того, чтобы
веселиться, а чтобы работать, — холодно отрезала Татьяна. — А кого
в койку затащить, ты и так найдёшь. — Но затем голос её заметно
потеплел, в нём появились доверительные интонации, хотя не только
искренние, но и отчасти манипулятивные. — Алик, тебе самому не
надоели все эти специалистки широкого профиля? Хорошо ещё ни одной
до сих пор в голову не пришло нарочно от тебя залететь, а потом
выставить условие: либо женись, либо плати алименты.
Но ответ прозвучало не менее
колкое:
— По себе меряешь? — Но как бы
мимолётом, пусть и успело опять неприятно резануть, и тоже быстро
сменилось ироничным, явно провокационным, но вряд ли серьёзным: — А
я бы, может, с радостью женился. Ты меня в восемнадцать родила. А
мне почти двадцать семь, материально и жилищно обеспечен. Имею
право плодиться и размножаться.
Ну и отношеньица между ними. Вроде
бы оба взрослые люди, явно привязанные друг другу и, скорее всего,
любящие, но словно боящиеся в этом признаться, прячущиеся за
нарочитым сарказмом, а иногда даже за жёсткостью.
— Цифры, солнце моё, это ни о чём, —
назидательно заметила Татьяна. — Возраст, он в голове. Поэтому тебе
самому повзрослеть не мешало бы для начала. А уже потом
плодиться.
— Вот ты спецом и выбрала в стиле
«антисекс» до предела правильную и унылую, — вывел Александр.
