Похоже, я влюбилась. Или нет, надо
вот так: ВЛЮБИЛАСЬ. Запала, втрескалась, врезалась. И какие там ещё
есть синонимы?
Вот если их сложить вместе, как раз
и получится, что со мной случилось. Иначе не назовёшь. Потому что
все мгновенно всё поняли. Он тоже. Но в тот момент мне было
наплевать. Остальное просто перестало для меня существовать.
Во-об-ще. Я больше ничего не замечала и не воспринимала. Только
его. Увидела и…
Капец! Как последняя идиотка,
застыла с открытым ртом, впялилась и не могла оторваться. И
шевельнуться тоже не могла. Как будто у меня всё отнялось, как
будто отдельно — чувства, мысли, тело. Точнее, ни мыслей, ни тела,
а только чувства.
По-моему, у меня даже сердце
остановилось. Зато я впервые ощутила, что значит «бабочки в
животе». Хотя раньше думала, это просто выражение такое, ну типа
как «жизнь бьёт ключом». Звучит странно, но скажешь, и другим сразу
ясно, о чём речь и что ты имеешь в виду. Вот и тут. К тому же ещё и
красиво! Бабочки ведь. А на самом деле ничего не происходит: ни в
животе, ни где-то ещё. Чисто эффектная фраза. Но теперь я уверена —
это они и были.
Что-то такое лёгкое, приятное,
щекочущее, отчего дыхание перехватывало, и голова кружилась, отчего
одновременно хотелось и засмеяться, и заплакать, высоко взлететь и
бесстрашно прыгнуть — да хоть в бездну. И ничуть не страшно.
Нет, словами толком всё равно не
перескажешь. Но состояние такое, что даже люди, находящиеся рядом,
его чувствовали. Или хотя бы догадывались. И не скроешь, не
спрячешь, потому что ты невменяемый, не в силах себя
контролировать.
Скорее всего, вид при этом очень
дурацкий, вот и заметно. А мы были не одни. Я с Оксаной, а он с
друзьями. Достаточно свидетелей моего позора.
Точно не скажу, но вроде они в это
время тоже молчали, смотрели на меня, как я зависаю, и думали «Всё
с ней понятно. Как дурочка втюрилась с первого взгляда. По самые
уши».
Но это ещё не самое ужасное.
Гораздо-гораздо ужаснее, что он — Оксанин брат.
Почему? Вроде ведь, наоборот: я могу
расспрашивать о нём Оксану или навязываться к ней в гости, если
захочу с ним увидеться. Это, конечно, да, но…
Подруга младшей сестры, всё равно
как ещё одна младшая сестра. Не знаю, отчего, но парни именно так
воспринимают. А значит шансов у меня ноль целых ноль десятых. Но
тогда я это ещё не осознавала.
Да я вообще мало, что осознавала. В
голове вертелись только одни мысли: «Он красивый. Лучше всех. Он
особенный. И больше всего на свете я хочу быть с ним».
Так и представляю, как они ярко
светящими буквами бегущей строкой мелькали в моих глазах. И все их
легко читали, и наверняка ржали, не открыто, так в душе. А он
щёлкнул у меня перед носом пальцами, словно я собачка, улыбнулся,
хмыкнул.
— Эй, малая, отомри! Может, сама
скажешь, как тебя зовут?
Я правда очнулась. Когда он
разговаривал с остальными, я не слышала, а сейчас обратился прямо
ко мне.
Голос у него тоже бесподобный. Он не
просто звучал, он будто до меня дотрагивался. Вот честно, я его
тоже ощущала, у меня даже мурашки по рукам побежали. И я
растерялась, переспросила:
— Меня?
Потому что пока ещё не получалось
как следует думать.
Он опять улыбнулся, приподнял
брови.
— Ну а кого? Про сестру-то я точно
знаю. А тебя первый раз вижу. — И чуть подался вперёд, став ближе.
Совсем немного, но у меня дыхание перехватило. Прищурился,
проговорил: — Или хочешь остаться таинственной незнакомкой?
— Я? Нет!
Какая ещё «таинственная незнакомка»?
Мы, что, больше никогда не встретимся?
От такого предположения у меня
внутри похолодело. Я по-настоящему испугалась и чуть ли не
прокричала:
— Меня Ксюшей зовут. Ксюшей, —
повторила ещё раз громко и чётко, специально, чтобы он точно
запомнил, желательно навсегда.
