На поверхности, посередине, слепя глаза, переливаются блики,
а по краям протянулись тени высоких деревьев. Ноги ощущают песок и рывками
поднимают его со дна, делая воду мутной. В лёгких почти не осталось воздуха, а
вода уже начала заполнять их. В груди бушует страх перед смертью, которую никак
нельзя отсрочить, потому что София здесь совершенно одна.
Лис метался по берегу, смотря на гладь реки, и верещал во
всю глотку:
— Вихрь! Вихрь! Спасай её! Скорее!
Мужчина, одетый в одни чёрные брюки, медленно ступая босыми
ногами по песку, спускался к берегу. Он не очень-то торопился, почесывая
голову, украшенную густыми и тёмными, как ночь, волосами, а его глаза даже днём
поблескивали янтарём.
— Ну, зачем так кричать? — протянул Вихрь. — Утонет, хоть
русалкой станет.
Лис разозлился и, подбежав к нему, вцепился зубами за край
штанины и со всей силы дёрнул Вихря за неё.
— Ирод, а ну, спасай её!
— Ты слишком грубый, — безэмоционально произнёс он, а потом,
выдохнув, сказал: — Перестань рвать мои брюки, и я её спасу.
Лис тут же разжал челюсть и умоляюще уставился в глаза
друга. Вихрь даже не взглянул на него, а побежал к реке и с разбегу прыгнул в
воду.
Когда надежда на спасение погасла, София увидела, что кто-то
плывёт к ней, а потом хватает за бедра, поднимая на поверхность.
— Красивая, — произнёс Лис, обнюхивая лицо Софии, лежащей
без сознания на песке после того, как её вырвало водой.
— Девка как девка... Они все красивые, — протянул Вихрь,
ложась рядом с ней, пряча ладони под затылком, и, перекинув ногу на ногу,
уставился на реку.
Знойный летний ветер ласково играл с волосами и сушил
крепкую, подтянутую фигуру мужчины. Его глаза были устремлены на реку, однако
все мысли были сконцентрированы на девушке, что лежала рядом с ним на песке.
Вихрь давно не был рядом с женщиной во всех смыслах: после
пожара, который унёс жизнь его молодой невесты, удивительно похожей на эту
девушку. Он две недели наблюдал за ней. Девушка приезжала сюда на велосипеде,
на это давно позабытое людьми место. Здесь она читала книги или же просто
лежала на песке, смотря на облака. Находилась она тут подолгу — два-три часа в
день. И он не мог понять, зачем она сюда приходит. «Она явно недалёкого ума», —
думал он.
София приоткрыла веки и увидела белый песок, а светившее
слишком ярко в веснушчатое лицо солнце. Она приподнялась на руки, игнорируя шум
в голове, боль в груди и саднящее горло. Чувствовала она себя плохо — нет,
ужасно.
Сев на песок, она обхватила рыжеволосую голову и устремила
зелёный взгляд своих глаз на поверхность реки, в которой совсем недавно тонула.
Длинные ресницы, как крылья бабочки, затрепетали от воспоминания, которое, как
туман, начало окружать её. София совсем не умеет плавать, но жара заставила её
окунуться в манящую прохладу, которая оказалась коварной, с капканом из
неожиданного обрыва, который не видно под водой и затягивающего на самую
глубину реки.
Стряхнув со щеки песок, София начала подниматься на ноги и
покачнулась от того, что у неё резко закружилась голова. Она была готова упасть
на песок, но не упала, потому что кто-то придержал её за плечи. Она перевела
взгляд и увидела незнакомого молодого человека, который навис над ней как
высокая скала и, наклонив на бок голову, смотрел на неё необыкновенной красоты
янтарными глазами. София, как завороженная, смотрела только на них и была не в
силах оторваться.
Прошло две минуты. Они молча смотрели друг на друга. София
была очарована, а Вихрь думал, что девушка дурная, и ему уже надоело придерживать
её, и он отпустил её плечи.
Белые плечи Софии, усыпанные золотистыми крапинками,
дрогнули, и она произнесла, не отрывая взгляда от его глаз:
