Лидия Константиновна стояла в коридоре, прислонившись головой к стене. «А-а, а-а, о-о-ой», – монотонно стонала она и прокатывала затылок по обоям, от одного уха к другому. «А-а» и «о-о-ой» Лидия Константиновна произносила в чёткой, ведомой ей одной последовательности – будто читала мантры или шаманские заклинания. Она так закатывала вверх глаза, что Тане казалось: обратно они уже не выкатятся.
Таня смотрела на бабушку Лиду, и сердце её сжималось. Она считала бабушку «самым больным человеком на свете» и всё время удивлялась: как один человек может вынести столько страданий?
«Опоясывающий лишай нервной системы», – поставила Лидия Константиновна диагноз сама себе. И хотя никаких внешних признаков лишая у неё не было, сомневаться в её словах никто из домашних не посмел бы.
Регулярные сердечные приступы, скачки давления, хондроз, панкреатит, а теперь ещё и «лишай», который паразитировал на бабушкиной нервной системе. Таня знала, что нервы у бабушки Лиды были «расшатаны с малолетства», а «из-за нервов и сердце не хотело работать как надо».
Лидия Константиновна измеряла давление по несколько раз в день и всегда носила с собой тонометр и «дежурные таблетки». Когда она не могла расслышать своё сердцебиение, просила внучку помочь. Таня частенько сидела со стетоскопом в ушах и сосредоточенно пыталась услышать «верхнее, систолическое». Оно было особенно важным для бабушки, потому что от него она потом «плясала по таблеткам».
И если Таня «выслушивала» меньше сто сорока – просто «невнимательно слушала».
Таблетки бабушка Лида хранила в большущей картонной коробке, в какие обычно складывают скарб при переездах. А у Лидии Константиновны она была плотно набита таблетками – запас на несколько лет.
На картонных стенках с внешней стороны карандашом были написаны названия лекарств, их назначение и дозировка. Таня хорошо помнила самые важные: кристепин, адельфан, клофелин и особенно – феназепам. Его нельзя было «достать» просто так, без рецепта. И бабушке его никто не выписывал – таблетками снабжала любимая тётка Шура. Шура «прошла всю войну» и временами теряла рассудок, поэтому и имела пожизненный рецепт на феназепам.
От феназепама бабушке всегда становилось лучше, и она засыпала. А просыпалась уже совсем здоровая. «Все болезни сном проходят», – говорила Лидия Константиновна, туго перевязывала коробку с таблетками бечёвкой и убирала на самую высокую антресоль, под замок. Чтобы Тане, не дай бог, «не втемяшилось» попробовать её таблетки.
Таня их, конечно, попробовала, но много позже – когда уже взрослая отдыхала в Египте. Вместе с туристической группой она отправилась на автобусную экскурсию на плато Гиза. Знаменитые пирамиды, сфинкс – которым Таня грезила со школы – и Каирский музей.
Отправились они поздно вечером и должны были ехать всю ночь, чтобы утром увидеть пирамиды. Тане так хотелось приехать на пирамиды полной сил, чтобы хорошенько всё рассмотреть! Но она плохо переносила дорогу – заснуть в автобусе было из разряда чудес.
Среди экскурсантов была бодрая пара пенсионного возраста из Таниного отеля. Таня познакомилась с ними, когда садилась в автобус, и с этого момента Валя и Серёжа взяли над ней шефство. Серёжа заметил, как Таня крутилась на своём сиденье и пыталась принять удобную для сна позу. Видя её мучения, он предложил «глотнуть коньячку для сна» и полез было за пластиковым стаканом. Таня наотрез отказалась, ссылаясь на особенности своего вестибулярного аппарата. Тогда Сергей произнёс сакраментальное: «Валь, у тебя таблетки с собой? Дай ей эти, самолётные. Может, заснёт».
И Валя дала.
