Сколько себя помню, я всегда играла одна. Но начала понимать,
что я не такая, как все, лишь поступив в первый класс. До этого
времени мне было неинтересно, почему я каждый месяц лежу в больнице
с мамой, почему мама не пускает меня бегать во дворе с другими
детьми и почему никогда не покупает мне красивые лаковые туфельки,
а только грубые белые странноватые ботинки. Я всего этого не
понимала и поэтому - не обижалась.
Первые по-настоящему горькие слезы застали меня тогда же, в первый
день учебы. Я пришла домой, тихонечко прошла мимо кухни в свою
комнату и, зажав рот руками, разревелась. Я давилась собственными
слезами, пытаясь не всхлипывать, чтобы мама не услышала.
Но материнское сердце, как правило, не обманешь.
- Родная! Идем обедать! - позвала мама и, войдя в комнату, ахнула:
- Ты чего ревешь?!
Так долго сдерживаемые всхлипы вырвались из моей груди. Я,
захлебываясь слезами, простонала:
- Мама! Почему...?
- Боже, я знала, - вздохнула мама и притянула меня к себе, - Не
плачь, мое солнышко...
- Мама, они же... дразнятся, - всхлипнула я, - все они...мальчики
кричали "кривоногая!", а...а девочки...смеялись!
С этими словами я разревелась пуще прежнего. Мама тряхнула меня за
плечи и сказала строгим голосом, не терпящим возражения:
- Настя, не плачь, слышишь?! Не обращай на них внимания. Ты ни в
чем не виновата. Ты болеешь, солнышко, но это не значит, что ты
хуже всех.
- Я не хочу болеееееть! - плакала я.
- И не будешь. Мы тебя обязательно вылечим.- мама подолом своего
платья утирала с моих щек соленые капельки. - А пока ты должна быть
сильной.
- Сильной? - я с сомнением посмотрела на маму, - Бить их, что ли?
Но их много...целый класс!
- Нет, Настюш, - невольно улыбнулась мама. - Не бить. Терпеть, и ни
в коем случае - слышишь?! - ни в коем случае при них не
плакать!
Я всхлипнула и покорно кивнула головой. Мое боевое крещение
состоялось.С тех пор я и вправду больше не плакала.
Первые четыре класса начальной школы были для меня, мягко говоря,
адом. Недаром говорят: самые жестокие - это дураки и дети. Меня
травили, обижали, толкали, даже били. Дети ведь не прощают тем, кто
хоть как-то от них отличается, пусть даже не по своей воле. А я еще
как отличалась - я косолапила, мои ступни были чудовищно
деформированы, а сами ножки были очень худенькими, и походка -
смешной, подпрыгивающей.
Но все же я больше не плакала. Твердо держала обещание, данное
маме. Лишь изредка, когда становилось совсем невыносимо, когда
прохожие на улице удивленно округляли глаза и долго смотрели мне
вслед, показывая пальцем - лишь тогда я еле сглатывала рвущиеся
наружу слезы и сильнее сжимала кулаки, проклиная про себя все.
Несмотря на физический недостаток, природа наградила меня живым
умом и отличной памятью, неуемным воображением и постоянным
стремлением к познанию чего-то нового. Читать я выучилась в три с
половиной года и соревновалась в быстроте чтения со своим старшим
братом Никиткой, который тогда как раз пошел в первый класс. Все
это впоследствии и способствовало тому, что в школе я стала круглой
отличницей.
Невзирая на полное отсутствие друзей, я всегда знала, чем себя
занять. Новая интересная книжка, склеивание средневекового замка из
картона, рисование... Последнее удавалось мне особенно - мама была
художницей и её таланты, похоже, унаследовала и я. Уже в полтора
года я осознанно нарисовала солнце - круг и расходящиеся лучи. С
братом мы постоянно играли в игру - "рисовалку": рассказывали друг
другу истории, и тут же их рисовали - сцены, персонажей,
действия...Могли играть так часами.
