В соседней комнате послышался непонятный грохот, за которым
последовал искренний и красочный мат. Я печально вздохнула, когда
дрогнувшая рука налила кипяток не в заварочный чайник, как
следовало бы, а прямо на стол, застеленный невзрачной клеенкой.
Отступив на полшага назад, чтобы капающая с края вода не ошпарила
ноги, я прислушалась к притихшему гостю.
Откуда он появился в моей захудалой однокомнатной квартире,
подаренной на двадцатилетие отцом? Знали бы вы! Такие истории
совершенно не принято рассказывать в приличном обществе, потому что
они имеют шанс быть разглашенными на весь район, но, так и быть, с
вами поделиться правдой я сумею. Правда эта, конечно, не
заслуживает должного доверия, потому что реалистичности в ней еще
меньше, чем смысла… Но ведь дочь местного участкового имеет право
рассказать о событиях своей жизни без всяких прикрас и быть
признанной слушателями?
Вчера, поздно вечером, я возвращалась домой с работы.
Проигнорировав предложение отца подработать в его конторе, после
окончания колледжа я успешно устроилась в обыкновенный салон
мобильной связи продавцом-консультантом. Папочка, конечно, рвал и
метал еще хлеще, чем в тот день, когда узнал, что его непутевая
доченька сбежала после девятого класса, наплевав на высшее
образование, но со временем все-таки смирился.
В салоне вчера поднялся целый ажиотаж — в кои-то веки приехал
директор, и на меня, как на новенькую, решили спихнуть всю
макулатуру, заставив оформлять все отчеты в каморке за складом. В
тот момент я, честно говоря, почувствовала себя самой натуральной
Золушкой, только вот крестной феи так и не дождалась — то ли эта
сволочь ушла в запой, то ли решила, что без нее я справлюсь гораздо
быстрее. Закончила с бухгалтерией я только к полуночи, когда все
напившиеся в честь годовщины открытия сотрудники, включая самого
босса, уже разошлись по домам, оставив мне ключ от магазина.
К дому я подходила во втором часу ночи: транспорт уже не ходил,
и мне пришлось добираться пешком. Удовольствие, надо сказать,
сомнительное, учитывая то, что в моем районе по три криминальных
лица на десять квадратных метров. Вот и вчера мне до невозможности
«повезло» — когда я уже подходила к своему дому, мысленно радуясь,
что мне повезло не наткнуться на неприятности, до меня донесся
громкий хохот.
— Пацаны, зырьте, у него даже бабла нет, — почему-то радостно
заявил один из местных «парней с района», брезгливо швыряя
обмякшего парня в ближайшую лужу. Тот поспешил напомнить, что
сознание у него, в отличие от бабла, все-таки еще в наличии
имеется, и судорожно закашлялся, переворачиваясь на карачки и тут
же плюхаясь обратно.
— Так давайте его тогда уже вырубим, типа чтоб не фурычил на
утро про нас, все равно ничего не вспомнит, — выдал гениальную
мысль один из умников. Я потопталась на месте, покусывая обмазанную
блеском губу и понимая, что домой мне попасть надо в любом случае,
а других путей нет. Сделать выбор мне помог этот же гений мысли. —
Опана, смотрите, наша блонди! Серый, добивай его давай и пошли с
Алиской по…
— Стоять! — гаркнула я, и все без исключений заинтересованно
замолчали.
Дело в том, что с этими милейшими господами в адидасе я была уже
знакома не понаслышке. Первый раз я по доброте душевной упросила
отца выпустить четырех гопников на новый год из обезьянника. Тот
поломался, но и сам не желал сидеть в праздники в участке. Парни
мой искренний жест не забыли, а потом так же искренне надавали по
«тыковкам» агрессивному даже на вид гопарю из соседнего двора,
после того, как он попытался вырвать у меня мою сумку. Во второй
раз папа выпустил их на трое суток раньше, когда я рассказала ему
про их душевное спасение бедной меня. В третий раз — просто из-за
моей эпичной фразы «Это хорошие мальчики, они больше так не будут,
я за них ручаюсь».
