Письмо
Юлия Чарушева возвращалась с работы.
Трудилась она юристом в ЖЭСе недалеко от дома, и это Юлька считала
единственным положительным моментом в своей работе. Начальник
постоянно вешал на Чарушеву, не смотря на протесты Юлии,
обязанности, выходящие за рамки должностной инструкции рядового
юриста. Каждожневные стычки с начальством измотали Юльку. Вот и
сейчас, после трудового дня, идя домой, она чувствовала себя
уставшей, словно пробежала марафон. Чарушева ужаснулась тому факту,
что великолепный июньский вечер её совсем не радует, и подумала о
необходимости срочно что-то менять в жизни.
Свернув с большой улицы на дорожку
маленького, уютного сквера, находящегося недалеко от многоэтажки, в
которой Юлия жила вместе с мамой, Чарушева наконец обратила
внимание на происходящее вокруг и улыбнулась: летнему вечеру
удалось вытащить на улицу множество горожан. Жизнь в сквере кипела:
все лавочки были заняты, а на детской площадке царил аншлаг. Эту же
картину Юлька увидела во дворе своего многоэтажного панельного
дома, где, оккупировав лавочки, пенсионеры ругали власть, мужчины
обсуждали рыбалку, а мамочки делились планами на отпуск, время от
времени покрикивая на детей, которые оголтело носились по
двору.
- Юля, посиди с нами, - три
дамочки-мамочки, с двумя из которых Юлька училась вместе в школе,
пригласили Чарушеву присоединиться к ним на лавке у подъезда.
- Устала, девчата. Голова
раскалывается. Сегодня в суд ходила, потом вместо начальника
принимала граждан, недовольных работой ЖЭСа. Короче, мрак, -
отказалась Юлия от предложения и поспешила скрыться в подъезде.
Перед тем, как начать подниматься на
свой третий этаж, Юлька открыла почтовый ящик. Из него с ворохом
рекламных буклетов выпало письмо, адресованное Елизавете Чарушевой,
матери Юли. На конверте был коряво выписан адрес отправителя: село
Доброе, дом 5. Юлия Чарушева знала, что в этом селе живёт её
бабушка, мать отца. Правда, саму бабушку Юлька за двадцать девять
лет жизни видела только один раз, но денежные переводы от Авдотьи
Никитичны в детстве получала регулярно: на День рождения и на
Рождество. Взамен Юлия посылала бабушке открытки со словами
благодарности (на этом настаивала мама Лиза) и свои рисунки (это
была личная инициатива Юльки, очень любившей рисовать). После того,
как Юле Чарушевой исполнилось восемнадцать лет, денежные переводы
из Доброго села перестали приходит и связь с бабушкой оборвалась.
Предпосылкой к этому разрыву стало то, что сын бабули Авдотьи, а по
совместительству отец Юли, Борис Чарушев, по уши влюбился в
секретаря Полину, которая работала на ресепшене в той же
автомастерской, где трудился Боря. Полина ответила взаимностью, у
них начался бурный роман, результатом его стала беременность дамы,
уход Бори из семьи, а затем и развод Юлиных родителей. Поэтому
письмо от Авдотьи Никитичны Чарушевой, адресованное бывшей
невестке, удивило Юлю.
- Мам, танцуй. Тебе письмо! -
крикнула Юлька, зайдя в маленькую однокомнатную квартиру-студию,
где они с матерью жили вот уже десять лет, после того, как родители
развелись и разменяли приобретённую в браке трёшку в пятиэтажной
панельке.
- От кого? - выглянула из кухни
Елизавета Чарушева, высокая, боевая дама пятидесяти двух лет,
которую за громкий голос и пробивной характер соседи по подъезду
прозвали "Лиза-Колокол," хотя была старшая Чарушева совсем не
плохой женщиной и все в доме её любили, а на работе, в отделении
гинекологии центральной городской больницы, где Лиза занимала
должность старшей акушерки, без неё были просто как без рук.
- От мамы письмецо! - озорно
улыбалась Юлька, размахивая письмом.
- С ума сойти! - воскликнула
Чарушева Лиза и воробей, сидевший на периле лоджии, дёрнувшись от
страха, поспешил улететь. - Мало того, что мы живём в одном доме,
что мать, как по часам, звонит мне три раза в день на работу, что я
каждый день после работы захожу к ней, так она начала письма
строчить.
