Если жизнь кажется невыносимо
тяжелой, беспросветной и скучной — не смейте мечтать о чудесах!
Чудеса случаются. И в этом их главная
опасность. Для этого необязательно бежать за сто морей или
провалиться сквозь волшебную кроличью нору на другую сторону
земли.
Сюжет романа раскручивается
стремительно в самых обыденных декорациях. Не так уж важно,
больница это или бар, детский дом или загородный особняк, городская
квартира или вагон поезда. Несоответствие современных реалий и
волшебства — и доброго, и злого — лишь усиливает ощущение
нереальности происходящего.
И то, что раньше представлялось
чудом, оборачивается бесконечным жутким ночным кошмаром. Что это —
игра больного воображения или реальность, недоступная большинству
людей? Или лабиринт Минотавра, из которого обязательно нужно найти
выход, чтобы сохранить себя? И не просто сохранить, а вспомнить,
кто же ты такой на самом деле, ведь память отказывается служить, и
нужно собрать собственную жизнь, как мозаику, из разрозненных
цветных осколков.
Ты вдруг оказываешься в чужом городе,
в чужом теле, в чужих мыслях… В один огромный клубок оказываются
спутаны и переплетены жизни детдомовского «волчонка» и
ведьмы-танцовщицы, водителя и старой колдуньи, богатенького
наследника и мифического монстра. В круговерти мистических событий
может показаться, что твой путь — уже не спасительная нить Ариадны,
способная вывести из лабиринта злобного монстра.
Кто знает, сколько силы понадобится
для того, чтобы вернуться к себе? Впрочем, силы у героев и так
достаточно, но чтобы овладеть ею, вернуть, понять и принять себя,
нужны знания и мудрость, которой пока так не хватает и юному
бандиту, и богатенькому цинику. Пока они свободны стать кем
угодно.
Но действительно свободным окажется
тот, кто сможет за многоцветьем радуги увидеть белый свет. Он и
станет спасительной дорогой. Он поможет сплести нити судьбы и
выстроить свой путь. Путь, по которому нужно двигаться вперёд, как
бы страшно ни было.
Москва 15 января 2008
Сон. Яркий, тягучий, обволакивающий.
Он не дает ступить и шагу, сковывает движения, парализует мысли.
Чувства, плененные паутиной образов, в панике рвутся на свободу.
Холод пронзает сердце, оставляя ноющие отпечатки боли. По телу
распространяется сладкий яд немощи. Краткий миг, озарение, острое
желание скорой смерти. Она принесет долгожданное облегчение. И
снова страх. Он сжимает горло, не давая стонам вырваться на
свободу. Взрыв! В сияющих осколках ледяного ужаса мечутся отражения
снов. И медленно тают, сдавая позиции подкрадывающейся тьме.
Дрожь сотрясает тело. Противный пот
холодит кожу рук, шею и затылок. Пальцами ощущаю неприятную
шершавость ткани. Пробую открыть глаза. Веки, будто налитые
свинцом, не поддаются. Ресницы, кажется, слиплись намертво. После
третьей попытки яркий свет режет острым металлом. Визг боли
заставляет вибрировать все тело. С жадностью втягиваю в себя
воздух, но не могу толком вздохнуть. В ушах нарастает шум. Через
секунду он уже рвёт барабанные перепонки. Грудь раздирает от
нестерпимой боли.
Новая боль: резкая и
кратковременная. В руке. Укол? Визг в голове начинает стихать, тело
расслабляется. Волна теплого небытия укутывает меня ватным одеялом.
Я с наслаждением поддаюсь тошнотворной круговерти цветных
пятен.
И снова нарастает звук, в этот раз
довольно мелодичный. Колокола? А вот тело становится неприятно
тяжелым. Словно колокол — это я. Воздух вибрирует, вовлекая меня в
круговорот звука. Бом! Неутихающий гул сжимает виски приступом
мигрени. Я содрогаюсь в ожидании очередной боли.
Медленно, едва справляясь с тяжестью
непослушных век, приоткрываю глаза. Густой мрак выползает из углов
квадратной комнаты. С ним отчаянно борется точечный свет маленького
ночника. Окно справа зияет глубокой чернотой, изредка протыкаемой
тусклыми лучами света далеких фар. Куцая, застиранная до серости
занавеска пытается стыдливо прикрыть нижнюю часть рамы. Стены
скалятся глубокими трещинами, а потолок украшает огромная люстра с
множеством лампочек. Хрустальные висюльки поблескивают в свете
ночника, покачивающиеся ряды бус отражают свет фар, рассеивая блики
по облезлой краске стен. Неуместная роскошь посреди обыденной
убогости.
