- Пошла вон, приблуда эльфячья! Шоб ноги твоей на пороге не
було! – крикнула, швырнув чемодан с собранными вещами та, кого за
семнадцать лет я привыкла величать мамой.
- Но, мама, - жалобно попыталась возразить я, чтобы донести до
одуревшего от постоянного пьянства рассудка мачехи очевидную
истину: – Мне некуда идти и у меня совсем нет денег! – За что
получила в лицо ворохом документов, рассыпавшимся по земле.
Проглотила подступившие слезы: не буду реветь, меня так просто не
проймешь! За свою жизнь с этой женщиной, я и не к такому привыкла.
Бережно собрав бумаги, убрала их в чемодан и снова постучалась в
дверь.
- Ты еще здесь, неблагодарная? – ответила круглая как шар, с
опухшими глазами, маман, выкинув во двор еще и груженную спортивную
сумку. Боже мой, а ведь когда-то в детстве я сильно переживала, что
не похожа на нее! – Вот те сто рублей. Доедешь до Сбербанка, шо у
аптеки, там на тебя счет оформлен теткой твоей, шо меня колданула.
Снимешь бабки - и езжай на свою Виону, шоб глаза мои тебя не
видали, и шоб рожа твоя противная тут не маячила!
Правильно пишут, что обиднее всего слышать оскорбления от
близких. Вроде и привыкла уже, и знаю, чего ждать от этой пьяницы,
и все равно разревелась. Вся моя жизнь перевернулась на сто
восемьдесят градусов за несколько часов, а истина, в которую я
верила, оказалась ложью. Расскажу обо всем по порядку.
Сегодня с утра, я, нарвав Забияке, нашей козе-трехлетке сочной
травки, собиралась на торжественную линейку в школу, чтобы получить
долгожданный аттестат. Натянув белые колготки, парадную школьную
форму, поспешила со двора. Не успела выйти за ворота, как меня
перехватила местная почтальонка тетя Валя:
- Приветушки, красавица. Далеко ли собралась? Мамка дома? –
почтальонша наша приятная женщина, только любопытная через чур.
- Так в школу, аттестат получать. Мамка дома, проходите, -
добродушно ответила я и крикнула чуть громче, чтобы в доме
услышали: – Ма-ам! Теть Валя пришла! А Вы нам квитанции принесли?
Так давайте я распишусь, да пойдете, - решила помочь пожилой
женщине.
- А я к Вам с письмом иномирским! - глаза тети Вали стали
хитрыми, - Готова сплясать? А то не отдам!
Я и сплясала цыганочку с выходом, отбросив школьный мешок со
второй обувью подальше, чтобы не наступить нечаянно. Тетя Валя
подбадривала танец аплодисментами в такт моим движениям. На
разудалое «ух», означающее конец выступления, в окошке показалась
мать, бойко поприветствовав разносчицу писем:
- Как дела Валюш?
- Да потихоньку, - и уже мне: - На, озорница, заслужила. Красиво
танцуешь! Душевно! Любовалась бы и любовалась. Не зря столько лет
гимнастике своей отдала!
Я выхватила заветное письмецо, закружилась с ним в вальсе и
крикнула маме, которая, уже неделю, как завязала со спиртным:
- Мам, а нам весточку с Вионы прислали! Как думаешь, о чем она?
– остановившись на секунду, я увидела, как побледнела в оконном
проеме родительница, и, покачнувшись, схватилась за сердце.
- Да что же это такое делается-то! Ой-ей! – закудахтала теть
Валя как клуша, - Вот до чего эти иностранщики людей доводют!
А я к маме побежала, забыв о всяких посланиях. Через пятнадцать
минут, когда маман уже лежала на постели, а почтальонка, поохав,
ушла по другим домам новости разносить, я села к ней на кровать и
протянула письмо со странными вытянутыми закорючками.
- Хочешь, я тебя ни о чем не спрошу? Ты главное не
расстраивайся, ладно? Может тебе чаю ромашкового или мятного
заварить? Так я быстренько, ты полежи пока…
- Погоди, поговорить нам надо, - родительница взяла меня за
руку. Видно было, как непросто даются ей слова: - Даже не знаю с
чего начать, как рассказать-то. Не родная я тебе мамка-то,
оказывается, - она посмотрела на мою реакцию, я оказалась в
ступоре. Из ее глаз покатились крупные слезы, и стало заметно, что
ей уже давно за сорок. - Вспомнила я, все вспомнила! – замотав
головой и закрыв лицо руками, она завыла в голос, покачиваясь всем
телом.
