Привет тебе о, славная саванна!
А что такое, кстати, саванна? Это в
Америке где-то, или совсем наоборот, там пампасы. Я рассматривала
карту земных полушарий и пыталась вспомнить, откуда всплыло у меня
это высокопарное приветствие. Не вспомнила.
Зато тут же вспомнился старик
Хоттабыч с его умением высокопарно выражаться. Ассоциативная
цепочка потянулась дальше. Следующая ассоциация уже почти поднялась
на поверхность, но громкий стук в дверь спугнул ее и она, словно
сорвавшись с крючка, суетливо юркнула обратно в темноту.
Вообще-то в мою дверь обычно звонят.
Звонок с утра вроде бы работал и свет в комнате горит – значит,
электричество не отключили. Открывать не хотелось категорически, не
люблю я такие сюрпризы.
В дверь опять громко и настойчиво
постучали. Пошла открывать. На вопрос: – Кто там? – ответа не
дождалась. В дверном глазке была видна только лестница, пустая.
Внизу двери послышалось какое-то царапанье, какая-то странная
возня. Я старательно прислушалась. Возня изредка перемежалась
хриплым «мяяуууу». Я отперла замок и тихонько приоткрыла дверь.
внизу, в открывшемся проеме сразу же возникло что-то лохматое и
стало напирать, пытаясь протиснуться в квартиру. Я была готова
заорать от страха, но увидев зеленые, такие знакомые, глаза на
полосатой лохматой морде, широко распахнула дверь и, присев на
корточки, подхватила на руки Баху. Он был всклокочен и прижимался
ко мне всем своим немаленьким, вполне упитанным на ощупь телом и
время от времени хрипло мяукал.
Баха – серый полосатый кот моего
деда, вернее, кот, много лет, живший в его доме. Кто кому
принадлежит – этот вопрос, как всегда, когда дело касается котов,
остается открытым.
Я сильно встревожилась, никак не
могла понять, что происходит.
Дед мой, Игнат Филиппович, когда-то
работал лесничим в глубинке Ярославской области, в лесу, неподалеку
от славного города Углича и остался там жить в небольшом, но очень
уютном бревенчатом доме.
Деда больше нет, уже год почти как он
пропал. Когда к нему по случаю зашел знакомый пастух, дверь дома
была распахнута, на кухонном столе стояла его любимая чашка с
налитым в нее до краев крепким чаем, лежал бутерброд с сыром на
голубеньком блюдечке, а деда нигде не было. Ждали его дня три, все
надеялись, что вот-вот вернется, мало ли по какому неотложному делу
человек отлучился, в лесу ведь всякое может быть. Потом делу о
пропаже человека был дан ход. Его искали спасатели, его долго
искала в лесу я, когда приехала по телефонному звонку из местного
отделения полиции, но он исчез, не оставив и следа. Тогда же
бесследно пропал и Баха.
И вот он у меня на руках живой и
вроде бы здоровый. Но как он нашел меня? И как из-под Углича он
попал в Санкт-Петербург? И где он был почти год? Все это время он
шел?
Недоумение постепенно сменилось
надеждой. А вдруг и дед тоже пришел и прячется где-то на лестничной
площадке. Он всегда был тот еще шутник.
Я торопливо обежала лестничную
площадку, заглянула за лифт, сбегала этажом ниже, выше,
выкрикивая
– Дед, ты где, выходи уже, дед!
Но его нигде не было.
Баха притих у меня на руках, лишь
изредка вздрагивал шкурой на загривке.
Вернувшись в квартиру и закрыв,
наконец, дверь, спустила Баху с рук и стала его внимательно
разглядывать. Он не выглядел ни изможденным, ни утомленным долгим
путешествием. Его серая пушистая шерсть как всегда была чистой и
блестела, не было на ней грязи и пыли, а как мне казалось, должны
же были быть. Мое удивление все больше возрастало.
– Как же ты попал сюда, Бахус?
Вспомнились слова деда:
– Явился, не запылился!
Так он сказал, когда Баха первый раз
возник на пороге его дома в лесу. Мне было тогда девять лет, и я
запоем читала сборник с древнегреческими мифами. И явившемуся к нам
поздним весенним вечером коту было дано имя Бахус в честь
полюбившегося мне тогда чем-то бога. Дед долго веселился по этому
поводу и норовил упростить его имя до милого и привычного в
деревнях Барсика, но я и слышать ни про какого Барсика не хотела,
впрочем, со временем, имя Бахус сократилось до Бахи и все остались
вроде бы довольны.
