Глава. 1 Туман после маяка
Туман сползал с холма, как мокрая простыня, и лип к лицам, к волосам, к словам, которые так и не успели родиться. Они бежали – спотыкаясь, держась за перила, за друг друга, за случайные камни. Маяк остался за спиной – тёмный силуэт, у которого закончились все огни, – и казалось, что он дышит им в спину ржавым холодом.
Макс бежал впереди и чувствовал, как рюкзак ударяет по лопаткам, а рукоять ножа под пальцами будто пульсирует. Лиза – на шаг позади, с прижатым к груди блокнотом; она считала ступени, чтобы не сломать шею, – «три, ещё семь, перелом», – потом бросила считать и просто смотрела под ноги. Артём, конечно, ухитрился зацепиться за железное кольцо на каменном откосе и издать короткий, слишком громкий «ой», от которого все вместе захотели провалиться в землю. Яна шла последней – не из храбрости, а потому что ей нужно было видеть, что никто не исчез.
– Сюда! – Макс нырнул под деревянный настил – старый сарай для сетей, впившийся в берег, – и пригнулся так низко, словно весь мир сверху мог его расплющить.
Под настилом пахло влажной смолой и старой рыбой. Из щелей падал зелёный свет моря, и туман там, за досками, казался уже не белым, а болотным, густым. Капли медленно стекали с рёбер балок, как если бы сам сарай плакал.
– Мы… – начала Лиза и сбилась на кашель. – Мы ведь просто… разговаривали у маяка.
– «Просто» у нас не бывает, – пробурчал Артём, стараясь с умным видом аккуратно поставить на землю багор, но он всё равно звякнул о гвоздь. – Ой. Так задумано.
– Тихо, – сказала Яна, и не только голосом – всем телом, глазами, кожей. Она кивнула на туман: тот двигался не ветром. Он прислушивался.
Снаружи хлопнула дверь – где-то внизу, у пристани. Потом вторая. Затем разом – несколько голосов. Слова было не разобрать: их мотало зыбью, рвало на обрывки. Но интонация была понятной: искали. И не просто «эй, ребята, вы где?», а «выйдите-ка немедленно». Железная.
Макс опустился на колени, уперевшись плечом в столб. В голове всё ещё стучали следы на песке – быстрые, как дрожь. Он выдохнул медленно, прижимая ладонь к внутреннему карману куртки, будто там было сердце.
Камень лежал как всегда – тяжёлый, будто из него вытянули весь воздух. Тёплый. Упрямый. Макс провёл по нему большим пальцем – и замер. Трещина, тонкая как волос, которой он коснулся в прошлый раз, теперь была толще. Не линия – молния. И от молнии расходились ещё две, тоньше, как веточки. При каждом его вдохе они будто дрожали, едва-едва, как отражение в воде.
Он не хотел звать. Но слова сами вышли – без звука. «Ты держись, ладно?»
Камень, разумеется, не ответил. Или ответил – той самой невесомой вибрацией, которую трудно отличить от собственной крови.
– Макс, – Лиза шепнула так, что шёпот стал ещё тихее. – Его… стало больше, да?
– Что «его»? – не понял Артём.
– Трещины, – Лиза кивнула на его руку. – Это не из-за падения. Это не механическое.
– А какое? – Макс старался, чтобы голос звучал ровно. – Магическое? Ты же ненавидишь это слово.
Лиза выпрямилась настолько, насколько позволял низкий потолок, и, к своему ужасу, кивнула. Не потому, что передумала и решила любить магию – просто любое другое слово было хуже. – Оно реагирует на… события, – сказала она. – На свет и тень. На… – Она не договорила, потому что чьи-то шаги прошли прямо над ними. Доска скрипнула, как зуб. В щель упали песчинки, и одна из них угодила Артёму за шиворот.
– Ай! – вырвалось так громко, что у всех в животах бахнули барабаны. Артём зажал рот ладонью, глаза стали квадратными. Он всем видом изобразил «я – туман, я – деревяшка, меня здесь нет».
Рядом, за стенкой настила, человеческий голос отозвался эхом: – Слышал?
