На вокзале было трое.
Я, большой лимонный чемодан и
Виталик. Виталик — чудовищно беспородный серый кот в претенциозно
черную полоску. Мы завязали знакомство возле моего дома, когда
Виталик с упоением трескал огромную рыбину в мусорном контейнере и
чувствовал себя превосходно. На здоровенной круглой морде
отражались все радости мира ровно до того момента, как он увидел
меня.
Мы посмотрели друг на друга точно
одну минуту, и я поняла: "Это судьба. Мы будем вместе".
С тех пор нас не разлучить. Нас — это
хрупкую длинноногую брюнетку Виталину Сергеевну Футлярчик и её
большого серого кота. Фамилия… ну, не надо смеяться. Что досталось,
то досталось.
К тому же, как по мне, очень
хозяйственная фамилия. Прямо как её обладательница.
Мимо пробегали люди — хохотали,
переговаривались, обнимались. Нас они разумно обходили со всех
сторон: лимонный чемодан — почти как светофор, только можно
врезаться и упасть.
— Нас не любят, — сообщила я
Виталику, сидевшему в синей переноске и надменно взиравшему на
толпу народа.
Киевский вокзал он не одобрял, но
вынужден был терпеть. Потому что прекрасно знал, что каждый раз,
когда мы приезжаем сюда, из-за угла, словно фея из сказки,
выпархивает прекрасная Сашка Чубач и везет в теплое сытное
место.
Но сейчас Сашка бессовестно
опаздывала. Поэтому нам с Виталиком ничего не оставалось, как уйти
подальше от синих вагонов, суетливых пассажиров и начинавшего
накрапывать дождя.
Стоило переноске закачаться, как
Виталик недовольно заворочался. Этого он и все его шесть
килограммов живого веса не любили. Ибо носить самца надо с трепетом
и почитанием, а не делать: «Смотри, качелька!» — прямо тут.
Я остановилась перед спуском с
огромной лестницы и задумчиво посмотрела в сторону кафе.
Есть хотелось жутко. Но с минуты на
минуту появится Сашка, поэтому придется страдать и надеяться:
«Вдруг похудею!»
Поставив переноску с Виталиком за
чемоданом, я растерла предплечье. Тяжёлый, гад. Но куда ж
денешь.
— Нет, вы не правы! — раздался рядом
мужской голос.
Хрипловатый такой, низкий,
запоминающийся. Почему-то на ум пришло сравнение с горчащим крепким
кофе с коричной ноткой. Замечательный баритон, от которого хочется
сразу вспомнить, что ты женщина, таинственная и недоступная, а не
только хозяйка кота.
Я повернула голову и тут же увидела
обладателя чудного баритона. Так-так, некто в деловом темно-сером
костюме, при галстуке, в дорогом плаще. Модная стрижка, волосы
русые или светло-каштановые — не разобрать при таком освещении.
Лицо мужественное, глаза прозрачно-зелёные, ничего от премерзкой
болотной зелени, которую некоторые величают благородным нефритом.
Губы полные, но сейчас чуть искривлены в ухмылке.
— Я не согласен, — тем временем
произнес он. — Так делать нельзя. Ни к чему хорошему это не
приведёт.
Я невольно залюбовалась. Вот, честно
говоря, не имею никакого пиетета перед официозом, белым воротничком
и дорогими часами на запястье, но… смотреть было приятно.
Во-первых, больше нечем заняться, во-вторых, есть на что
посмотреть. Ибо и рост, и разворот плеч, и пластика… В общем, глазу
приятно и на душе хорошо.
В кармане куртки зазвенел
мобильный.
— Наша фея, — шепнула я Виталику, и
тот довольно потянулся, выгнув широкую спину.
— Алло, Витка! — быстро заговорила
Саша. — Я уже подъезжаю, стой и никуда не девайся. А то я знаю твои
способности!
— Они потрясающие, — не стала
отрицать я. — Стою перед спуском на первый этаж, приманиваю
лимонным чемоданом клиентов.
— Не сомневаюсь, — буркнула она и
отключилась.
Клиенты, конечно, совсем не те, о
которых можно подумать, будучи развращённым нашим веком. Мои
клиенты — это…
— Хорошо, я всё понял, — устало
сказал объект моего наблюдения и провел ладонью по лицу. — Решим на
месте.
