## Аура доброты
В тот день, когда осень уже начала окрашивать листья в золотые тона, я встретил его. Обычный нищий у входа в парк – потрепанное пальто, старенькая шапка, картонная табличка с просьбой о помощи. Но в его глазах было что-то необычное, что заставило меня остановиться.
"Подай монетку, добрый человек", – произнес он, и я невольно усмехнулся.
"А почему вы считаете меня добрым?" – спросил я, чувствуя, как внутри просыпается любопытство.
Он улыбнулся, и в этой улыбке было столько мудрости, что я замер.
"Я вижу ауры, – тихо сказал он. – И по ним могу многое рассказать о человеке".
Я рассмеялся, но смех мой прозвучал как-то неуверенно.
"И что же вы видите в моей?" – спросил я, уже зная, что не смогу уйти, пока не узнаю ответ.
"В вашей ауре много серого, – ответил он, глядя мне прямо в глаза. – Но есть и яркие пятна – они появляются, когда вы помогаете другим, когда искренне улыбаетесь, когда думаете о хорошем".
Мы говорили долго. Он рассказывал о том, как научился "видеть" ауры, как каждый человек несет в себе частицу света, даже если сам об этом не знает. Я слушал его, и внутри что-то менялось.
Может быть, он просто умело манипулировал, чтобы получить деньги. А может, действительно видел то, что скрыто от обычных глаз. Но его слова о том, что доброта – это не просто поступки, а состояние души, оставили глубокий след в моей душе.
С тех пор я часто вспоминаю ту встречу. И каждый раз, когда прохожу мимо нищего, невольно задумываюсь – а вдруг он тоже видит мою ауру? Вдруг замечает, как с каждым добрым делом в ней появляется все больше ярких пятен?
Может быть, мы все немного нищие – в том смысле, что постоянно нуждаемся в добрых словах и поступках. И может быть, именно поэтому так важно не проходить мимо возможности сделать кого-то счастливее, даже если это всего лишь монетка для нищего у входа в парк.
Ведь доброта – она как свет в темноте. Достаточно одной искры, чтобы осветить путь многим.
##Без ответов
Иногда я думаю о том, как легко философы рассуждают о божественном замысле, о высшей справедливости и предопределении. Они пишут трактаты, читают лекции, строят сложные теории. Но что они скажут родителям, потерявшим четырехлетнего ребенка?
Как объяснить им, что в этом есть какой-то смысл? Какой может быть смысл в детских слезах, в последнем взгляде умирающего ребенка, в разбитом сердце матери?
Я не могу найти ответы на эти вопросы. И, наверное, никто не может. Потому что нет ответов. Есть только боль, которая не проходит, пустота, которая никогда не заполнится, и вечный вопрос: "За что?"
Говорят, что время лечит. Но я знаю семьи, где время словно остановилось в тот день, когда они потеряли своего ребенка. Они живут дальше, дышат, ходят, говорят – но их душа осталась там, в том дне, когда рухнул их мир.
И тогда я понимаю, что все эти разговоры о божественном плане, о высшей мудрости – просто слова. Пустые слова, за которыми прячется человеческое бессилие перед лицом смерти.
Может быть, нет никакого замысла. Может быть, жизнь – это просто жизнь, а смерть – просто смерть. И нет в этом никакого смысла, кроме того, который мы сами пытаемся найти, чтобы хоть как-то справиться с невыносимой болью.
Я не осуждаю тех, кто верит в божественный план. Просто знаю, что для некоторых людей эти слова – как соль на рану. И никакие философские рассуждения не смогут заполнить ту пустоту, которая остается после потери ребенка.
В такие моменты я понимаю, что есть вопросы, на которые нет и не может быть ответов. И это, возможно, самое честное, что мы можем сказать – что не знаем, почему мир устроен именно так, почему страдают невинные, почему умирают дети.
И, может быть, именно в этом незнании – единственная правда, которую мы можем принять.
