– Блин, я буду скучать по Лондону… – Хейли выдыхает, глядя на горизонт, где крыши старинных зданий терялись в дымке серого неба. В её голосе звучало что-то необъяснимо щемящее – тоска по тому, что ещё не стало прошлым, но уже ускользало сквозь пальцы.
Рядом слышится лёгкий вздох, и плечо Хейли ощущает мягкое, почти неуловимое прикосновение. Бен стоит рядом – высокий, спокойный, с той полуулыбкой, которая могла либо поддержать, либо растревожить ещё больше.
– А я буду скучать по тем дням, когда всё было проще, – произносит он с задумчивой ноткой. – Когда мы смеялись до упаду и не думали, что у всего есть конец.
Хейли поворачивается к нему, вопросительно прищурив глаза.
– Но ведь что-то остаётся, да? – Бен встречает её взгляд и продолжает, не сводя глаз: – Наша дружба. Она, как бы там ни было, не развалится от пары тысяч километров.
Хейли чувствует, как уголки её губ сами собой тянутся вверх.
– Звучит как обещание, – тихо говорит она.
– Это и есть обещание, – кивает он серьёзно, но его глаза блестят теплом.
Они молча направляются к выходу со съёмочной площадки. Холодный ветер окутывает их лица, пробираясь под пальто, а пальцы Хейли уже начинают мёрзнуть. В этот момент Бен, случайно или нет, лёгким движением задевает её руку своими пальцами. Это было так невесомо и нежно, будто случайное прикосновение лепестка.
Хейли не вздрагивает, не одергивает руку. Она только глубоко вздыхает, пытаясь скрыть, как приятное тепло разливается по телу, оставляя на коже следы мурашек.
– Эй, может, перекусим где-нибудь? – неожиданно спрашивает Бен, нарушая тишину.
Хейли поднимает на него удивлённые глаза, в которых ещё плескались остатки задумчивости.
– Здесь? Разве ты не сыт этими вечными бутербродами на площадке?
– Я знаю место получше, – уверенно заявляет Бен, а в голосе его снова помелькает то самое мальчишеское озорство, которое он иногда показывал. – Закусочная у Биг-Бена. Обещаю, там есть что-то стоящее.
– И ты уверен, что меня это устроит? – с вызовом спрашивает Хейли, подняв бровь.
– Ставлю свою репутацию, – усмехается он.
Хейли качает головой, но улыбка выдает её согласие.
– Ладно, покажи мне этот свой «клондайк».
– Не пожалеешь.
Путь до Биг-Бена тянулся неспешно. Они идут по улочкам, освещённым тусклым светом фонарей, вдыхая влажный воздух, в котором явственно ощущался запах приближающегося дождя.
– Ты ведь не просто так предложил туда пойти, – вдруг произносит Хейли, не глядя на него.
– А почему ты так думаешь? – Бен бросает на неё быстрый взгляд, но продолжает идти вперёд.
– Потому что ты всегда выбираешь места, которые запоминаются. Будь то пироги или вид на город.
Бен пожимает плечами и улыбается про себя.
– А ты всегда ищешь скрытый смысл в простых вещах.
Хейли усмехается, но все равно молчит. В тот момент, когда они выходят на площадь, а величественный Биг-Бен раскрывается перед ними во всей своей красоте, она вдруг останавливается.
– Спасибо, – говорит она негромко, будто в никуда.
– За что?
– За это время. За Лондон. За тебя, в конце концов.
Бен молча смотрит на неё, в глазах застывает что-то глубокое, неподдающееся словам.
– Всегда пожалуйста, Хейли. Всегда.
И они снова идут дальше, растворяясь в шуме вечернего города, в котором каждый шаг кажется чем-то важным, а каждая секунда – почти вечностью.
Бен вытирает уголки глаз, пытаясь прийти в себя после проникновенного рассказа о моментах прощания. Его голос всё ещё дрожит от эмоций, но на лице играла слабая улыбка. Эти воспоминания были тяжёлыми и светлыми одновременно, словно мягкий свет свечей на поминках. Миссис Филлипс, которая исполняла роль ещё не умершей Тессы, матери его экранного сына Оливера, украдкой вытирала слёзы. И от этого абсурдного контраста – траура по персонажу, которого ещё не было в сценарии – становилось легче и грустнее одновременно.
