Лондон, 1820 год
Выехав на Бонд-стрит, щегольская
коляска проследовала вдоль рядов дорогих магазинов и остановилась
напротив одной из сверкающих витрин. Две нарядно одетые девушки
спорхнули на мощеный тротуар и, опасливо посматривая по сторонам,
направились к высокому крыльцу с ажурными коваными перилами.
Неожиданно одна из них замедлила шаг, придержав другую за руку.
– Ради бога, Виктория, – взмолилась
Камилла Сиддонс, – давай уедем отсюда! Мама будет просто вне себя,
когда обо всем узнает.
– Успокойся, глупышка, тетушку я
беру на себя! Да в чем дело, в конце концов? Мы ведь уже все
решили, не отступать же в последнюю минуту!
Подхватив пышные юбки, Виктория
Джемисон решительно вступила на крыльцо модного салона, и Камилле
ничего не оставалось делать, как последовать за ней. Однако
опасения, похоже, не оставляли ее, и она постоянно оглядывалась и
сокрушенно вздыхала.
Стеклянные двери распахнулись, и
мимо девушек проследовали две дамы в немыслимых головных уборах и
вызывающе декольтированных нарядах. Их неприлично громкий смех
заставил юную Камиллу испуганно вжаться в перила. Подождав, пока
незнакомки спустятся с крыльца, Камилла схватила кузину за руку и в
смятении зашептала:
– Разве ты не видишь, что у мисс
Лоуренс одеваются одни куртизанки и содержанки? Ах, Виктория, и как
только ты решилась обратиться к этой сомнительной особе!
Окинув кузину насмешливым взглядом,
Виктория снова потянула ее к дверям.
– Да, куртизанки, содержанки и еще
очень много светских дам с безупречной репутацией, которые
приезжают сюда тайно. Говорю тебе, Камилла, перестань вести себя,
как испуганная курица. Я хорошо знаю Георгину и уверена, что
никакие неприятности в ее доме нам не грозят.
Внутри салон мисс Лоуренс ничем не
отличался от салонов других модисток. Тот же изысканный интерьер в
пастельных тонах, аромат дорогих духов, длинные столы, заваленные
парижскими модными журналами и отрезами роскошных тканей. И все же
здесь сразу чувствовалась какая-то особая, интригующая атмосфера.
«Аура женщины, созданной для того, чтобы пленять мужчин», –
подумала Виктория, с наслаждением вдыхая аромат дорогих духов.
Она сразу узнала Георгину. Долгое
время модистка была любовницей ее отца и иногда гостила в их
родовом имении Джемисон-холле. Пышная прическа из белокурых
локонов, призывный блеск изумрудных глаз, окаймленных густо
накрашенными ресницами, заметный слой румян на щеках… И, конечно,
роскошное, вызывающее платье. Такое, о каком втайне мечтает каждая
женщина, даже если никогда не решится иметь его в своем гардеробе.
В этот мартовский день на Георгине был наряд из ярко-розового
атласа, отделанный пеной белоснежных кружев. На шее и в ушах
хозяйки салона сверкали бриллианты, которые правилами хорошего тона
допускалось надевать только по вечерам, но уж никак не в
полдень.
– Добрый день, мисс Лоуренс, –
негромко проговорила Виктория, почувствовав внезапную робость. –
Как поживаете?
Женщина обернулась, и ее изумрудные
глаза вспыхнули непритворной радостью. А затем, к непередаваемому
ужасу Камиллы, она быстро простилась с приятельницей и устремилась
прямо к ним.
– Малышка Виктория! – громко
воскликнула модистка. – Вот так сюрприз! Боже, как же я рада, что
снова вижу свою обожаемую крошку!
Заключив девушку в объятия, Георгина
пылко прижала ее к своей пышной груди, а затем немного отстранила и
внимательно оглядела с головы до ног. На мгновение в глазах
модистки промелькнула глубокая печаль, а на лицо словно набежало
облачко.
– До чего же ты стала похожа на
отца, Виктория, – чуть дрогнувшим голосом произнесла она. – Я
словно вижу перед собой своего дорогого Эдгара! И как ты похорошела
за этот год! Впрочем, я всегда предсказывала Эдгару, что его дочь в
один прекрасный день покорит лондонский свет. А это кто с тобой? –
Цепкий взгляд модистки скользнул по растерянному лицу и сжавшейся
фигурке Камиллы.
