Смоленская губерния, август 1873
года
В ту пору, когда уже ничего не ждешь
от уходящего лета, на помещиц Бахметьевых обрушились два важных
известия. Первое было досадным и сулило одни неприятности. Но зато
второе привело юную Александру и ее маменьку Любовь Даниловну в
радостное волнение, от которого они были сами не свои.
Причиной явилось письмо брата Любови
Даниловны, князя Новосельского, с которым они не общались двадцать
четыре года – с тех пор, как Любовь Даниловна бежала из дома и
обвенчалась с молодым провинциальным помещиком против отцовской
воли. Князь Данила Петрович Новосельский не простил дочь и в порыве
гнева завещал все свое состояние сыну. Возможно, старик бы и
смягчился со временем, но, на беду, очень скоро умер. Роман
Данилович же, под предлогом следования воле покойного отца, не
пожелал делиться наследством. Просьбы Любови Даниловны выделить ей
хотя бы небольшое приданое остались безответны.
И вот теперь, спустя четверть века,
он вдруг захотел помириться. Впрочем, намерение князя не казалось
таким уж удивительным. Роману Даниловичу было пятьдесят лет, и он
не имел наследников. Его брак, заключенный в молодости по веленью
отца, остался бездетным. Овдовев, князь не стал жениться вторично.
Последние годы он вел беззаботную холостяцкую жизнь, заводя одну
кратковременную интрижку за другой. Обо всем этом Любовь Даниловна
узнавала от петербургской приятельницы. А брат не писал ей до
нынешнего дня.
Письмо Романа Даниловича, занимавшее
целых три страницы, было адресовано «драгоценной сестрице
Любоньке». Князь горько сокрушался, что в свое время прервал с нею
отношения, и выражал страстное желанье возобновить их.
Заканчивалось письмо почтительной просьбой приехать в имение
сестры, дабы примириться с ней, познакомиться с племянницей и
обсудить переезд оной в Петербург.
«Недавно я узнал от приятеля,
бывшего в Смоленске и видевшего Александру в театре, что она до сих
пор не замужем. Это известие меня необычайно обрадовало. Я усмотрел
в нем знак судьбы и возможность искупить свой грех перед тобою,
любезная сестрица, – писал Новосельский. – Было бы огорчительно,
если бы Александра, не имея хорошего приданого, вышла за
какого-нибудь ничтожного человека. Однако, получив от меня приданое
и перебравшись в столицу, она, конечно же, найдет достойную во всех
отношениях партию…»
Прочитав пару раз письмо, Любовь
Даниловна, ее свекровь Софья Аркадьевна и Александра принялись
размышлять.
– Полагаю, мне нужно без промедления
написать брату, – проговорила после короткого молчания Любовь
Даниловна. – Чем раньше он получит ответ, тем скорее приедет сюда
и… тем скорей все решится!
– Ты права, мама, – кивнула
Александра. – Да, надо немедленно написать дядюшке и пригласить его
к нам в Дубровицы. Познакомимся, начнем с ним общаться, а там…
будет видно, что дальше!
Софья Аркадьевна скептически
усмехнулась:
– Как легко и просто у вас все
получается, голубушки мои! Немедленно пригласить, поскорей все
решить… Значит ты, Люба, в одночасье простила брата, которого
столько лет поминала недобрым словом, и готова помириться с этим
подлецом?
– Но Роман вовсе не подлец! –
возразила Любовь Даниловна. – Просто он неукоснительно следовал
воле нашего отца, и потому все так нехорошо получилось.
– Да, неукоснительно следовал, как и
полагается послушному сыну, – с сарказмом произнесла Софья
Аркадьевна. – Тем более что ему это было выгодно: не пришлось
делиться наследством с нежно любимой сестрой.
Любовь Даниловна досадливо топнула
ногой.
– Вот, вы всегда так, maman! Вам бы
только отравить мою радость, разрушить мои мечты! Вы всегда…
– Ради бога, только не затевайте
скандала! – вскричала Александра, поспешно становясь между
родственницами. – Мама, не горячись: тебе это вредно. Бабушка,
зачем ты говоришь маме такие слова, от которых, как ты сама знаешь,
она обязательно разволнуется? Сколько раз я просила тебя быть
посдержанней! – она посмотрела на Софью Аркадьевну с упреком. –
Итак, дорогие мои, я настоятельно прошу вас успокоиться и не
затевать ссоры. Такие события происходят, а вы… Но давайте вернемся
к дядюшкиному письму!
