С тихим щелчком закрылась рядом со мной дверь, и, выронив папку
с документами на пол, я сонно моргнула. Кто-то вышел из кабинета?
Моя очередь, наконец, подошла? Богиня, как я умудрилась уснуть
стоя?! Впрочем, что тут удивительного… Наученная горьким опытом, я
пришла сюда с самого утра и всё равно оказалась последней из
двадцати счастливчиков, пропущенных в здание охраной. Зевнув, я
нагнулась, подбирая бумаги. Затолкав постановление о сносе обратно
в папку, я тяжело вздохнула и, оглядев пустой коридор, посмотрела
на настенные часы. До конца приема оставалась четверть часа…
– Проходите, проходите! – услышала я дребезжащий голос секретаря
из приемной и обрадованно шагнула к двери.
– Вы очень любезны, – ответил ей какой-то мужчина, и я замерла,
с ужасом понимая – это «проходите» сказано было не мне!
Зло выругалась сквозь зубы, желудок поддакнул голодным
бурчанием. Значит, пока я прикорнула на пару мгновений, какой-то
наглец вошел в кабинет вместо меня! Богиня, ну это же надо было так
невовремя уснуть! Да сколько можно?! Я уже несколько дней пытаюсь
прорваться на ковер к прокурору: то его на месте нет, то он не
принимает, или вот как вчера – его срочно вызвали во дворец, о чем
нам и сообщила секретарь – сам лэрд покинул здание через служебный
вход.
А какой-то проходимец вот так взял и прошел мимо меня в кабинет,
воспользовавшись тем, что я заснула!
Всё во мне взбунтовалось против такой откровенной подлости.
Меня, можно сказать, распирало от негодования!
Поджав губы, я решительно распахнула дверь приемной.
– Лэрд Васкес сегодня больше не принимает! Закройте дверь с той
стороны! – не поднимая на меня глаз, сообщила секретарь.
Не принимает он, ага, конечно! Я покрепче вцепилась в свою
папку.
Заметив, что девица на пороге не торопится выполнять приказа,
женщина всё-таки оторвалась от печатной машинки и, поправив круглые
очки на носу, нахмурила лоб. Окинув меня не по возрасту цепким
взглядом (на вид даме было около семидесяти), она развела руками и
даже изобразила на своем лице некое подобие улыбки, призванное,
судя по всему, скрасить мне горечь поражения.
– Приходите … – она бросила взгляд на календарь и, вновь
поправив дужки, договорила: – дней через двадцать.
Дней через двадцать?
– Скажите мне своё имя, и я запишу вас в его личный календарь,
чтобы никаких накладок. Лэрд уходит в отпуск, – пояснила секретарь
и почему-то скороговоркой добавила: – первый раз за пять лет.
Отпуск, значит?! На выселение нам дали ровно месяц, из которых
семь рабочих дней до нас шло письмо, а потом еще несколько я
пыталась приступом взять этот кабинет. И даже если накладок
действительно не будет, смысла в этой встрече не будет никакой! Не
сходится математика!
Внутри меня будто взорвался пороховой склад. Инэс света белого
не видела, буквально спины не разгибая, работала над заказами,
чтобы выплачивать ссуду за крошечный дом на окраине столицы. А всё
потому, что ребенку, то есть мне, «для гармоничного развития
необходимо личное пространство и свежий воздух»!
Разумеется, я старалась не доставлять ей хлопот и даже помогать.
Как только я достаточно подросла, то взяла на себя наш быт (Инэс у
меня личность творческая, меня-то, может, и накормит, а о себе
забудет). Я бухгалтерскую науку освоила! Вот уже несколько лет я
веду дела сразу у трех лавочниц, чтобы хоть немного снять с неё
финансовую нагрузку! Десять лет исправных платежей по кредиту, и
вдруг выяснилось, что прошлые владельцы, земля им пухом, сорок лет
назад построили дом без разрешения и с нарушением всяческих
городских норм!
И вскрылось это только сейчас! Проверку они учинили,
бюрократы!
Богиня, ну что за несправедливость!
Бросив быстрый взгляд на круглое настенное зеркало, я пригладила
выбившиеся из пучка волосы и, задрав нос, заявила:
