Сидя на стуле, возле кабинета врача-психолога, я в
нерешительности теребила подол тоненького платьица, нежно кремового
цвета. Пропустила в очереди впереди себя уже двоих людей. Первый
вышел через 20 минут, второй торчит в кабинете больше часа. О чем
можно столько времени говорить?
Девушка, что числится секретарем у врача, уже в который раз бросает
в мою сторону подозрительно-брезгливый взгляд. Почему она так
смотрит? Какое право имеет эта разукрашенная, полу-силиконовая
курица осуждать меня? Ведь она даже не знает, почему или для чего я
сюда пришла!
Дверь кабинета открылась, издавая тихий жалобный плач. Девушка, что
зашла час назад, вышла, пряча глаза за темными очками. Она ушла
вниз по коридору, к выходу. Неужели плакала? Что же с ней
приключилось? Бедняжка...
"Глупая, - ругаю себя мысленно, - кто бы тебя пожалел?".
- Следующий, - послышался женский голос из-за двери.
Поднимаюсь со стула, ноги тяжелые, словно к ним привязаны десяти
килограммовые гири. Тяжело, Господи, как же тяжело нести этот
крест. Молю Тебя, помоги!
Толкаю дверь "от себя", взору открывается светлая комната. Обои,
мебель, персидский ковер на полу - все в бежево-коричневых тонах.
Доктор сидит за овальным письменным столом из дубового дерева. На
столе куча бумаг, врач аккуратно что-то печатает в своем ноутбуке.
Не поднимая головы, приглашает сесть, указывает на мягкое кресло
напротив. За ее спиной ряды полок во всю стену, на которых лежат
всевозможные книги по психологии, различные грамоты, фотографии с
важных мероприятий. Наконец, решаюсь посмотреть на саму докторшу.
Красивая - первое, что приходит на ум. Ухоженная - второе. Волосы
цвета спелой пшеницы, изящные тонкие брови, миловидный маленький
носик, на кончике которого красовались очки для работы с
компьютером. Прикусила нижнюю губу в алой помаде. Под белым халатом
виднелась дорогая розовая блузка. На бейджике читаю заученное имя -
Марина Генадиевна. Она вдруг поднимает на меня глаза, и тело
пронзает небесная синева, обрамленная радугой густых темных
ресниц.
"Слишком красивая, " - эта мысль зарождает во мне комплекс
неполноценности.
- Слушаю вас, - произносит Марина Генадиевна, - что привело вас ко
мне?
Я понимаю, что любуюсь ею, что она завораживает своей красотой.
Хочется разинуть рот и во все глаза пялиться на нее.
"Дура!" - кричит на меня внутренний голос.
- Понимаете, - не узнаю собственного голоса, не хочу произносить
этого вслух, но приходится, - я любовница.
Готовить ужин для любимого человека - наверное, это и есть
седьмая грань счастья. Ждать свою вторую половинку вечером с
работы: уставшего, не желающего говорить даже "Привет", с едва
выступающей щетиной, которая тоже его раздражает - моя высшая грань
счастья. С каждым днем оно растет, и во мне крепнет любовь. Все
благодаря Ему. Он - тот, по кому сердце томится, для которого
бьется. Ради Него моё маленькое, глупое сердечко готово выпрыгнуть
из груди, предавая меня, лишая жизненных сил.
Слышу, как замок во входной двери щелкнул. Пришел. Сминаю фартук,
вешаю на отведенный для него крючок. Отряхиваю остатки муки с лица,
поласкаю руки, в спешке вытирая их себе в бока. Выхожу в прихожую,
вот он, устало стягивает с ног туфли, бросает ключи на тумбу.
Стою и любуюсь, таким красивым, таким своим.
- Привет, - говорю я.
На что он поднимает голову, устало улыбается, протягивает руки ко
мне. Ныряю в его объятия, вдыхаю запах духов "Dior", что я ему
подарила четыре месяца назад на день рождения.
- Устал? - спрашиваю, хотя заранее знаю ответ.
Ему не обязательно отвечать, я все и так чувствую.
