Пролог
— Просто скажи, что ты хочешь в обмен за его спасение? — меня
потряхивает от волнения. Тереблю пояс летнего плаща и кусаю губу в
ожидании ответа от последнего, кто бы мог мне помочь. И очень жаль,
что этим единственным и последним является Лютый.
Между нами однозначно всё плохо и сложно. Между нами годы
обид.
Между нами мой муж! Между нами его друг!
И я бы ни за что к нему не обратилась, если бы… не нужда. Так
что прийти в логово к Лютому толкнуло лишь отчаянье и
безысходность.
— Тебя... — совершенно бесстрастно отзывается Сергей, сидя на
мягком диване своего кабинета частного охранного агентства. Он явно
ждал меня. Не то чтобы готовился, но однозначно ждал. Поэтому не за
столом директора, а на диване. Вальяжно, спокойно, так, чтобы я
сразу ощутила его силу и власть, свою ничтожность и слабость. Хотя
рядом с ним я всегда себя чувствовала никчёмной, слабой, мелкой и
тощей. Он подавлял меня! С первой нашей встречи. И пугал до
чёртиков.
Красивый, дико красивый. Даже красивее, чем помнила. И опасный…
А его бояться нужно! Лютый не просто так носил это погоняло —
Сергей Лютов один из самых опасных людей нашего города. Только со
временем поменял статус «бандита» на «бизнесмена».
Так сделали не все — только те, у кого была деловая жилка и
крутые связи.
И вот таким простым способом бандиты со временем легализовались.
Самые способные и проворные нашли свою нишу… Ниша Лютого — охрана!
Он так крепко осел в этом бизнесе, что по праву считался самым
успешным из некогда известной группировки Южанина.
— Знаешь ведь, я не могу... — Сглатываю сухим горлом, понимая,
что последняя надежда утекает: — Я ЕГО жена, — шепчу опустошенно,
утыкаясь взглядом в пол. — А он — твой лучший друг.
— Лучшие не предают! Лучшие не переступают. Лучшие не причиняют
боль. Лучше не крадут женщину лучшего друга, — так же убийственно
спокойно парирует Лютый.
— Ты прав, — киваю с горечью. — Но Гончий — мой муж, Лютый.
Этого уже не изменить...
— Он что тебя мало бил? Мало предавал? — с деланным равнодушием
кидает реалию жизни Сергей.
— Ты вправе ненавидеть его и презирать меня. Ты вправе нас не
понимать, но я не могу, как он поступать. Я не брошу вот так...
— А как бросишь? — Лютый водружает руки на спинку дивана и на
меня смотрит… пронизывающе… в упор. Без насмешки, но с колючим
желанием понять.
— Я… не знаю, — заминаюсь, путаясь в мыслях и чувствах. — Но
точно не сейчас, не тогда, когда он нуждается в помощи, — устало
мотаю головой.
— То есть мне опять смотреть как ты между кем-то и кем-то чья-то
и чья-то, но только не моя? — сухо упрекает Лютый, и его обвинения
понятны.
Всю нашу историю знакомства можно назвать просто: «Поймай, если
сможешь».
Меня тянуло к нему, тянуло так сильно, что я этого боялась. А
ещё он меня дико пугал… всем: внешностью, поведением, тем, как
одержимо меня желал заполучить. И я бежала… к кому угодно, лишь бы
подальше от этого опасного человека!
— Серёж… — на выдохе и даже к нему шагаю.
— Тогда я буду тебя трахать, когда захочу, — на той же безликой
ноте огорошивает Лютый, пробегается по мне безликим взглядом
тёмно-серых, грозовых глаз.
— Если цена вопроса тело… — спокойно расстегнула короткий
плащик. Да и тело мне уже было не жалко. Я столько перетерпела за
это время, что плоть и душевные муки меня мало волновали.
Я не боялась унижения. Не боялась презрения, издевательств,
насилия… В данный момент больше всего боялась отказа… Отказ Лютого
был равнозначен смерти. Хотя и «умереть» — не слишком большая цена
за спасения того, кого любила больше всего на свете.
Но Лютый не просил моей головы… всего лишь тела!
Отдаться?
Да не вопрос!
Если мужики сходили по мне с ума, то я была готова на любые
пытки, чтобы себя изуродовать и искренне не понимала, что во мне их
так привлекало?
