Магическая наследница по-RUSски

Первая ночь в доме бабушки Агаты врезалась Рони в память не пылью или скрипом половиц, а абсолютной тишиной. В три часа ночи старый сруб… замер. Даже сверчки стихли. Рони лежала, впиваясь взглядом в лунную трещину на потолке, похожую на карту забытого ада. Сердце колотилось.

Тишина перед бурей? Или все мыши передохли?

И тут она услышала. Низкий, влажный, мерзко-прилипчивый ЧАВК за стеной, где спала Агата. Кровь ударила в виски.

Боже… Или это хомяк размером с телку… или я сейчас поседею от страха.

Она натянула одеяло на голову, но дверь бесшумно распахнулась. В проеме стояла Агата. Но не сонная. В темном платье, в мокрых от росы сапогах, с глазами, полными чего-то древнего и нечеловеческого. В руке – пучок трав с пьянящим запахом.

"Не спится, солнышко?" – голос был теплым, но с стальной ноткой. – "Лес сегодня… беспокойный. Хлебнешь чайку с мятой? Или сразу урок магии начнем? Он, предупреждаю, больно откладывается." Она улыбнулась, и в улыбке было больше вызова, чем бабушкиной ласки.

Рони почувствовала мурашки. Это было не переезд к чудаковатой родственнице. Это было падение в кроличью нору. И нора эта пахла землей, тайной и чертовыми чавкающими звуками.

Дорога в Долгорукое была не просто долгой. Она была похожа на путешествие в конец света, где асфальт закончился, а вместе с ним – и все притворства цивилизованной жизни. Рони прижалась лбом к холодному стеклу автобуса, наблюдая, как пейзаж за окном медленно деградирует от ухоженных коттеджных поселков к чахлым дачкам, а потом и вовсе к бескрайним полям, перемежающимся угрюмыми островками леса. Запах сменился с бензинового чада на пыльный аромат скошенной травы и чего-то влажно-землистого. Звуки – с грохота двигателя и музыки из наушников на оглушительную тишину, нарушаемую лишь скрипом старого «пазика» и редким карканьем ворон.

Она сбежала. От проваленных вступительных, от маминых истерик («Ты сожгла свою жизнь дотла, Ронька!»), от предательской ухмылки Егора, который оказался таким же фальшивым, как его поддельные часы. Схватила первый билет куда угодно, лишь бы подальше. К загадочной двоюродной бабушке Агате, о которой в семье говорили шепотом: «Чудит с травами», «Живет в глуши», «Не от мира сего». Для Рони, чья жизнь напоминала пережаренный сериал с плохим сценарием, это звучало… спасением. Или отчаянной глупостью. Граница между ними сейчас казалась очень тонкой.

Автобус плюхнулся на конечной остановке – пыльная площадка перед облезлым зданием с вывеской «Сельпо». Рони выкатила чемодан, который тут же увяз колесом в рыхлом грунте. Тишина навалилась, почти физическая. Ни машин, ни музыки, ни голосов. Только ветер шелестел в кронах высоких берез да где-то далеко кудахтала курица. В воздухе витал сложный коктейль запахов: пыль веков, горьковатая полынь, сладковатое сено и… что-то еще. Что-то дикое, неуловимое, как дыхание самого леса, подступающего к самым задворкам села.

Дом Агаты стоял на отшибе. Не избушка на курьих ножках, но что-то в этом духе. Старый, почерневший от времени сруб под тяжелой шапкой мха на крыше. Окна, как прищуренные глаза, смотрели на мир с немым укором. Ограда – покосившийся частокол. Рони взяла чемодан в охапку и потащила его по тропинке, утопая в высокой, влажной от росы траве. Сердце необъяснимо колотилось. Не от страха. От предвкушения? Или от осознания, что назад пути нет.

Дверь скрипнула и распахнулась, прежде чем Рони успела постучать.

В проеме стояла она. Агата. Рони почему-то ожидала увидеть дряхлую старушку в платочке. Реальность ударила сильнее, чем запах сушеных трав, хлынувший из дома.