Перо размеренно скользило по бумаге под пристальным взглядом Нары. Оно послушно выписывало слова, соединяя их в вежливые и витиеватые фразы, подходящие случаю. Все шло хорошо и ровно до тех пор, пока в приоткрытое окно тонкой струйкой не влетел смех. Затем чирикнула птица, и раздался стук в дверь.
– Нет, ну нет же, опять, – простонала Нара, увидев, как перо написало два ругательных слова и остановилось. – Войдите, тьма и холод вас побери!
– Чем занимается Нара-фрамадар? Неужели уже собралась? Это еще что?
Нара нелюбезно уставилась на друга, приветливая улыбка которого сменилась замешательством и удивлением.
– Это, Хушанг-фрамадар, прошение об отстранении меня от этой богомерзкой практики, – заявила Нара, поднимаясь со стула и хватая бумагу. – Третья попытка заканчивается бранью. Надо достать обычное перо и самой написать.
Чуть раскосые глаза Хушанга уставились прямо на нее.
– Все так плохо? Но ведь Парвуз-аха разозлится, если ты откажешься. Нажалуется декану…
Нара вздохнула, скомкала бумагу и бросила ее в плетеную корзину в углу комнаты.
– Да можешь не молчать, говори уж. А декан меня и так с трудом терпит. Меня уволят, и буду я не Нара-фрамадар, почтенный преподаватель, а Нара-мискен, собирающая на рынке объедки.
Хушанг хмыкнул, с размаху сел прямо на стол, отчего мантия задралась, показав белые штаны из тончайшего шелка и дорогие украшенные золотой вышивкой туфли. Одежда Нары была куда грубее и скромнее. И конечно же белый цвет на каждый день она теперь видела только во сне.
– Ты решила окончательно? – хитро спросил Хушанг. – Тебя не остановит даже то, что я попросился на ту же практику?
Нара изумленно приоткрыла рот, но быстро его захлопнула. Она знала, что ей должны назначить в пару коллегу. Само собой, добровольцев не нашлось.
– И знаешь, почему я это сделал? – продолжал Хушанг.
– Потому что жить без меня не можешь, – буркнула Нара, исподлобья смотря на него.
– Именно, – широко улыбнулся он. – А еще это означает, что домой я попаду только в следующем месяце. Все эти отчеты после. И вдруг кто из студентов что-то себе повредит, придется задержаться.
Теперь Нара пристально взглянула на друга.
– Твой отец сильно разозлится.
– Но не настолько, чтобы лишить меня наследства, – качнул головой Хушанг, и серьга в его ухе блеснула изумрудом. – Поэтому собирайся, вылет завтра с утра. Клянусь, мы прекрасно проведем время.
Нара недоверчиво прищелкнула языком. Но это был выход. Наверняка ей дали практику случайной трансформации, ожидая, что она откажется, и ее можно будет уволить. За последний год в Небесной академии она много чего натерпелась: от неудобного расписания до испорченных мантий после прачечной. А все потому, что слетела с высоты и больно упала, как любят выражаться поэты.
– Ты же знаешь, что эта практика истинная головная боль, – сказала Нара. – Что для преподавателей, что для студентов. Каждый год скандалы, низкие результаты.
– Зато в каком она месте, – соскочил со стола Хушанг. – Настоящий дворец с роскошным садом посреди пустыни.
– Бывшая погребальная башня, – скривилась Нара. – Который постепенно загадят студенты неудачными работами. Надо было идти на кафедру неживой трансформации, там хотя бы отходы можно просто убрать, а не гоняться за ними. Но Парвуз-аха казался таким добрым.
Хушанг подошел к ней и остановился всего в паре шагов, внимательно ее рассматривая. Из глаз исчезла смешинка.
– А потом закрыл глаза на то, как с тобой обращаются, подложил огромную свинью. Декан ничего не сделал, чтобы разобраться. – Голос Хушанга сделался тихим. – Может, после практики ты подумаешь еще раз?
Нара отступила в замешательстве. Лучше бы друг и коллега оставался громким и веселым, часто раздражающим начальство, то есть в своем обычном состоянии. А в этом серьезном ласковом взгляде цвета спелой черешни можно утонуть, чего Нара никак не могла себе позволить.
