— Никита, подойди срочно к коттеджу «Сафари», кажется у нас
проблемы, — раздаётся из трубки голос прораба Василича.
— Сейчас буду.
На эту стройку хоть не приезжай! Стоит ступить за порог будущего
люксового пансионата «Плеяда», как тут же что-то случается. То
материалов не хватает, то накосячил кто-то, то полбригады слегло с
поносом. Даже интересно, что на этот раз.
Иду по тропинке — в будущем дорожки проложат из декоративной
плитки — и любуюсь территорией. Все-таки хорошо здесь будет к
следующему сезону. Отличное дело мы с моими партнёрами затеяли. А
главное, я теперь никак не завишу от семьи и в этом бизнесе самый
главный босс. Вспоминаю об этом очень вовремя и на подходе к
недостроенному «Сафари» делаю суровую рожу.
Василич нервно мнется на пороге, а его подчинённые толпятся
вокруг и пялятся вверх на пустой проем окна. Никто не работает.
Непорядок.
— Что там? — спрашиваю грозно.
— Никит, там ребёнок наверху. Че делать? Спасателей вызывать? —
поясняет прораб.
— Зачем спасателей? — не понимаю я. — В чем проблема-то? Детей
никогда не видели?
— Там опасно!
— Ну так рявкните, чтобы спустился или сами спустите, если
боится.
— Мелкий он. Не слушается и не даётся. Стоит только сделать шаг
на лестницу, как он залезает на подоконник и пытается на дерево
перелезть. Убьется же! — прораб кивает на толстый грецкий орех,
растущий под окном.
У меня весь пансионат утопает в зелени, поэтому тут даже в жару
прохладно. Я думал, это плюс, а теперь выходит, что минус. Знаю я
этих отдыхающих. Мало ли что придёт в голову спьяну? Начнут все из
окон на деревья выходить или наоборот. Надо будет над этим
подумать.
— Так, ладно. Сколько ребёнку?
— Да кто их разберёт? Примерно вот такой, — Василич показывает
ребром ладони чуть выше своего колена.
— Маленький… Послал кого-нибудь родителей искать?
— Да, отправил двоих ребят на конечную, а двоих по улицам
прокатиться.
— Молоток. Попробую и я поговорить, а вдруг повезёт?
Ну а что? У меня целых полтора года почти настоящая дочка была.
Опыт общения с детьми имеется.
Вхожу в дом, стараясь не шуметь, и к подъёму на второй этаж
подхожу осторожно. На цыпочках поднимаюсь по лестнице на несколько
ступенек и заглядываю на второй этаж. Ребёнок сидит на закрытом
ведре краски, понурив голову в кепке, но не плачет — просто смотрит
вниз. Возраст не разобрать, но точно старше моей Марьяны, которой
сейчас два с небольшим. Что же стряслось?
Решаюсь заговорить:
— Привет, парень, а ты знаешь, что мешаешь посадке летающей
тарелки? Они уже пятый круг над домом делают… — Малец резко
вскидывает голову, подрывается с ведра с явной целью бежать к окну,
но я торможу. — Э-э-э, нет! Не советую! Ты разве не видел, что на
ветке висит улей? И это не пчелы, мальчик, а осы!
Выдумываю небылицы на ходу, но, кажется, они работают, потому
что мелкий — скорее всего, года три-четыре, а может пять —
останавливается и смотрит на меня из-под козырька насупленно.
— Я не мальчик, я Малина, и вы все врёте!
Ах вон оно что! Присматриваюсь внимательнее: большие светлые
глаза, тонкие черты лица, завитушка тёмная выбилась — точно
девочка. Очень хорошенькая маленькая девочка, только вредная и
буквы не выговаривает.
— Прости, обознался, — каюсь, но тут же меняю тон на строгий. —
Но я никогда не вру, Марина. И вообще, нельзя так с взрослыми
разговаривать.
— Не Марина, а Ма-ли-на! — произносит вредина по слогам,
закатывая глаза. — И не прощу! Мне вообще не до вас сейчас. У меня
жизнь рушится!
И столько патетики в этом детском голосочке, такая в нем звучит
трагедия, что я не выдерживаю и начинаю ржать. Ну что у нее могло
случиться?! Куклу не купили?! Платье новое? Просто моя самая
младшая сестра в детстве тоже была королевой драмы, и девочка со
странным именем Малина мне её живо напомнила.
