Отлично выглядишь, Жизнь. Одетая в кожу, зависшая в баре на долгие годы, ловящая кайф на отельной кровати Господь знает с кем – идеальная. Пришедшая в полночь с синевой под глазами, натруженные руки опустившая, ты прекрасна. Отлично выглядишь, когда осторожно прячешь меж пальцев ниточку, ведущую в чье-то сердце…
Пусть электронный с подвыванием перелив расскажет, насколько ты хороша. Пусть звук, похожий на катящуюся бочку – туда, сюда, обратно – нарисует для тебя модный танец, состоящий из прямых линий и причудливых углов. Пусть несуществующий свет прерывистых белых вспышек (представь его, просто представь!) выхватит твою невероятность из темноты и на мгновение отразится в твоих зрачках.
Отлично выглядишь.
…Жаль, не возбуждаешь.
Теплой пленкой ложилась на горло затхлость. С низкого потолка капало. Небрежно смотав на ладонь белый провод наушников, А́йзе поудобнее устроилось на каменном полу и поморщилось от неприятных ощущений пониже спины.
Шел обряд изгнания болезни Взросления.
– Ммать, Айзе, держи его тоже, щас вырвется!
– Неа.
Чтобы продемонстрировать серьезность своих намерений, оно закинуло ногу на ногу и безразлично покачало носком ботинка.
– Сволочь!
«Пациент» бился в судорогах и плевался пеной. «Целители» раз за разом валили его на камень, упускали и снова ловили, силясь обездвижить. Получалось плохо. Айзе скучало.
– Я тебя полиции сдам!
Ботинок нервически дернулся, но остался в прежнем положении. Общий уровень нелегальности происходящего настолько зашкаливал, что сдать кого-то одного, не побеспокоив остальных, не представлялось возможным.
Несчастная жертва хаотически меняла облики, не в силах остановиться на каком-нибудь одном, словно ребенок в первые минуты жизни. Лицо и шея вытягивались, покрывались морщинами, круглели, лоснились, белели и усыхали, оставляя сантиметры опустевшей дряблой кожи, становились то мужскими, то женскими, отращивали бороду, одновременно теряя кадык, и то и дело пускали по всему телу почти багровые подтеки вздувшихся от нагрузки вен. Крика не было – голосовые связки не успевали установиться.
Бесформенное чудовище оглушительно хрипело.
– Нет ощущения, что это должно происходить по-другому? – издевательски спросило Айзе.
Пострадавшего отпустили. Удерживать его более не было надобности: мертвые не сопротивляются. Только неконтролируемо подергиваются в последних судорогах, но это можно как-нибудь пережить.
– Неловко получил-сь… – почесало затылок И́но.
– Как ты еще не умерло от неловкости. – мрачно хмыкнуло Айзе. – Просто признайте, что это фиговый стартап, и прекратите перевыполнять план больницы по похоронам.
– Да ано бы все равно да канца квартала не дажииило. – отмахнулось Ати́лла.
– Какая те вообще разница? Заплатили и радуйся. – поддержало его Ино.
– Ну интересно же! – возмутилось Айзе. – Еще три трупа назад у этой идеи был шанс.
– И все еще есть.
Айзе покачало головой.
– Нет, ребята. Извините, но мне «качели» достаются не так легко, чтобы раздавать их вот так, в никуда – у меня на них очередь. Да и вам скоро станет не на что закупаться.
Оба провинившихся изрядно занервничали, но не стали спорить: с одной стороны, с поставщиком наркотиков дискуссии никогда не прокатывали, а с другой – все-таки немного беспокоила собственная совесть.
– Кроме того, – безжалостно добавило Айзе. – неровен час, и правда в полицию пойдете. Ну вас к черту.
С этими словами, неловко распутывая скомканные в кулаке наушники, оно развернулось и быстрым шагом покинуло подвал.
