Отчего ты покидаешь меня и исчезаешь?
А если мне понравится другая?
Если другая меня покорит?[1]
Свадебное платье ей жало, от него пахло нафталином, а цвет его, когда-то наверняка белый, теперь было трудно определить, – то ли кремовый, то ли желтоватый. Что говорить, не о таком бракосочетании мечтала Валентина в пятнадцать лет… Платье принадлежало Рамоне, матери мужчины, за которого она вышла замуж и который даже не удосужился поцеловать ее, когда регистратор объявила их мужем и женой. Свекровь, женщина жесткая и неприятная, была гораздо полнее Валентины, но платье чуть по швам не трещало – все-таки четвертый месяц беременности. Непонятно, почему этот мужчина согласился жениться на ней, ждущей ребенка от другого.
Валентина сняла платье. Осталась в комбинации – дешевенькой, купленной на рынке. Сколько раз она представляла себе, какое белье купит для первой брачной ночи! Что-то вроде того, в котором девчонки из клуба принимают клиентов. Вместо этого на ней были белые трусы и не идущий к ним лифчик, с грехом пополам поддерживавший грудь, которая все росла и росла. От собственного отражения Валентине стало грустно и тошно.
И все же она гораздо привлекательнее, чем ее муж Антон – маленький, угрюмый, с редкими, несмотря на молодость, волосами, и бегающим взглядом. Он воняет так, словно неделями не моется; кажется, у его пота запах свиного хлева. Эта вонь преследует Валентину с первой минуты в доме, где она теперь будет жить – видимо, всегда.
Ей двадцать три, она лет на пять старше своего новоиспеченного супруга. У Валентины стройная фигура, правда уже слегка подпорченная беременностью. Лицо вот не очень – индейских черт, присущих почти всем боливийкам, не скроешь. Ей-то они никогда не казались уродливыми, но испанцам не нравились. Знали бы они, сколько всего ей не нравилось в мужчинах, которых она встречала в этой стране.
С тех пор как она приехала в Испанию, удача не улыбнулась ей ни разу, даже мельком. Хотела открыть свой магазинчик, а пришлось прислуживать в доме, где хозяин насиловал ее каждый раз, когда они оставались наедине, пока хозяйка, видимо что-то почувствовав, не уволила ее без объяснений. Она успела сменить не одну работу, пока дело дошло до этой свадьбы, а что дальше – неизвестно: может, ее ждет спокойная счастливая жизнь, а может, она совершила страшную ошибку. Она ведь просила совсем немного: лишь бы дом не вонял свинарником, а супруг был чуть симпатичнее, мужественнее и приятнее, чем Антон. Но все пошло наперекосяк, и единственное, что ей удалось – выйти замуж, – привело ее в эту деревню, в этот дом, оказавшийся не намного лучше покинутого ею дома в окрестностях Санта-Крус-де-ла-Сьерра, где она родилась и где отец собственноручно сложил очаг.
