Весной тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года в Гамбурге на семьдесят шестом году жизни скончался один из самых богатых людей планеты Эдуард Гергерт – владелец более десятка заводов пищевой и текстильной промышленности в семи странах Европы. Его четыре грузовых судна и два пассажирских лайнера бороздили водные просторы морей и океанов, принося ему огромный доход. После смерти Гергерт оставил завещание, в котором справедливо разделил всё своё огромное состояние между детьми. Часть наследства перешла в руки сыну Карлу, часть досталась незаконнорожденной в России дочери Ольге.
Отец Эдуарда барон фон Отто Фердинанд Генрих Гергерт был зажиточным человеком. Часть своей жизни он посвятил изучению Южной Африки. В начале девятнадцатого столетия в районном центре Штаде, что находился на земле Нижней Саксонии между Гамбургом и Куксхафеном, был широко известен сад барона фон Гергерта. Барон отправлял коллекции растений и насекомых в музей Штутгарта, за что был награждён орденом Вюртембергской короны, а Тюбингенский университет присвоил ему звание почётного доктора.
Весной тысяча девятьсот десятого года Отто Гергерт отправился в Южную Африку на корабле, предоставленном ему коллегой бизнесменом из Бельгии. На первом плане было посещение мыса Доброй Надежды. Он считал его самой южной точкой Африки, но, узнав о том, что это не так и что этой точкой является мыс Игольный, расположенный восточнее, загорелся желанием удостовериться в правдивости информации, полученной из источников географических данных о Южной Африке.
Во время похода по заливу Салданья-Бей вдоль берега Западной Капской провинции произошёл случай, который перевернул жизнь одинокого сорокапятилетнего учёного. Корабль держал курс на Кейптаун. Капитан дал команду причалить в порту Салданьи для пополнения запасов пресной воды и продуктов.
Барон фон Гергерт решил прогуляться по берегу. Недалеко от пирса, на каменистом выступе, сидела женщина, съёжившись и обхватив голову руками.
– Вам плохо? – спросил он, дотронувшись до её плеча.
На что она подняла глаза, полные слёз, и произнесла что-то на непонятном ему языке.
– У Вас горе?
Женщина вдруг протянула ему руку и разжала кулак. На ладони лежал алмаз зелёного цвета размером с каштановый орех.
– Тама у, – прошептала она и, схватив другой рукой его за ладонь, переложила туда алмаз. Потом поднялась и пошла, хромая на левую ногу, движением руки зовя за собой.
Отто отправился за ней, думая, что она просит о помощи. И не ошибся. Примерно через одну треть мили они подошли к скале, внизу которой находилась щель. Женщина легла на песок и протиснулась в неё, маня рукой за собой. Отто, с осторожностью вглядываясь вперёд, последовал за ней. Они оказались в просторном помещении, в дальнем углу которого протекала речка, но сырости не ощущалось. Удивительным было то, что проникающий сквозь трещину под потолком дневной свет отражался гладкими стенами, освещая всё вокруг. Посередине этой странной пещеры располагался островок, покрытый ярко-зелёным густым мхом. На нём сидела девушка лет двадцати пяти. Перед ней лежала квадратная доска с непонятными иероглифами, а на ней – алмазы синего, зелёного, жёлтого и чёрного цвета. Девушка пальцем передвигала их, словно шашки; увидев незнакомца, застыла. А женщина ушла к речке, вдруг что-то прокричала, упала на колени и застонала. Изо рта у неё хлынула кровь. Она указала пальцем на девушку, потом на Отто и бросилась в воду.
