А я вот помню еще советские демонстрации на 1 мая. Немного мне
их досталось, однако же ощущение праздника было — куда там
современным. Подозреваю, правда, что главная причина праздничности
— в детском незамутненном восприятии. Утро начиналось с того, что
нам надували воздушные шары и с ними отправляли во двор гулять.
Кругом царило необычное оживление. Дети бегают с шариками и
флажками, игры, смех, шепотки… Вроде бы и телевизор был не в каждой
семье, и демонстрация не по нашей улице шла — а все равно такое
ощущение, что весь мир празднует: солнце особенно ярко светит,
воздух свеж и пронзителен, глаза блестят, изо всех окон пахнет
сдобой, машин почти нет, поэтому совсем тихо в городе, и детские
голоса разносятся далеко по дворам, уже валяются на асфальте
разноцветные резиновые тряпочки… Первая демонстрация оставила
впечатление чего-то невероятного: столько людей, столько флагов и
флажков, и везде шарики, и все яркое, свежее, люди движутся единым
потоком, вместе смеются, вместе шагают, разговаривают в голос и
смеются, и под ногами обрывки, кусочки, серпантин и конфетти.
Весело, нарядно, май цветет, и народ в едином порыве… Когда пошла в
школу и демонстрации стали повинностью, праздник поблек.
Помню еще, как отец водил в церковь — тогда еще за это могли
быть неприятности, и он по дороге шепотом объяснял, что никому
рассказывать не надо. Верующим он не был, но хотел показать и эту
сторону культуры. Помню, как темно и душно было в церкви, как
мерцали огоньки перед ликами, как пахло сладко, незнакомо, и что-то
пело. И бабульки в разных местах церкви дергали и шипели: «Мальчик,
сними шапку!»
Помню, как начали праздновать Пасху в девяностых. Как отец
объяснял, в чем смысл праздника, впрочем, тогда я не поняла ничего,
потому что была советским атеистическим ребенком. Выражение
«ей-богу», конечно, знала, но о религии имела представления
никакие. Заинтересовалась только на уроке литературы в последнем
классе, когда разбирали «Мастера и Маргариту», да и то с
художественно-символической точки зрения. Помню, как варили яйца в
луковой шелухе, и потом было очень весело яйцами биться, у кого
крепче.
Мало что понимала я в тех праздниках. А ведь у каждого праздника
есть глубокий смысл. И не только в том, чтобы отдохнуть и
повеселиться (хотя это тоже важная часть), а в поддержании
миропорядка. Первоначальный, сакральный смысл праздника как
поддержания миропорядка забылся, так как сменился тип сознания.
Раньше время воспринималось циклически, и люди не были так уверены,
как сейчас, что зима уйдет, весна вернется, будет тепло, и пшеница
вырастет. Праздники были магическим обрядом, цель которых —
подправить реальность в нужную сторону. Помочь злому богу уйти,
доброму — воскреснуть, богине — разродиться… давно это было. Однако
и современные праздники нужны, чтобы поддержать миропорядок —
идеологически и религиозно окрашенные праздники позволяют людям
оставаться в рамках одной мировоззренческой системы и ощущать
сопричастность, единство, соборность.
Чувство единства — важный смысл праздника, чуть ли не важнейший,
и это подтверждает тот факт, что центральной частью любого
празднования является застолье. Совместная трапеза — идущий из
глубин первобытности обряд включения, материального единения,
«таинство причастия». Кстати, обмен подарками — явление того же
рода. Из глубин психики идет чувство связанности с тем, от кого
принял подарок. Между прочим, на этом часто играют маркетологи,
предлагая в подарок некую полезную или приятную мелочь. Одаренный
чувствует себя обязанным отдариться и с большей вероятностью
сделает покупку.
И, конечно, праздник не праздник, если мы не поздравили всех, до
кого дотянулись. Поздравления — как маркер «свой-чужой»,
подтверждение единой матрицы бытия: раз ты празднуешь те же
праздники, значит, ты свой. Раз ты свой, надо поздравить, то есть
вовлечь в празднование.
